Как же я могла забыть?

Метка герцога — пропуск в Ночной сад — пульсировала на коже серебристым светом. Тонкая нить, невидимая глазу, но ощутимая магически, уходила вглубь леса. И вела преследователей ко мне.

На противоположном берегу реки залаяли собаки. Меж деревьев заметались отсветы фонарей и смутные, пока ещё едва различимые тени.

Минута — может быть, две — и преследователи будут здесь. Останется только перейти на другой берег, и можно будет брать беглянку тепленькой. Но хуже всего, что даже если я сумею спуститься с уступа или убегу в лес, благодаря метке Тьмы лорд Голден отыщет меня где угодно еще до наступления утра.

Бесполезно.

Все бесполезно.

Я только зря растратила силы и ничего не добилась.

Не помогла Мэрион, не спасла Лорри…

Он найдет меня. Найдет — если я не избавлюсь от магической татуировки.

Но… как?

Слезы хлынули из глаз — горячие, жгучие. По телу пробежала дрожь, пальцы свело судорожным спазмом. От мысли о том, что я собиралась сделать, к горлу подкатила тошнота. Но я отогнала неправильные чувства, зная, что стоит лишь задуматься, и я испугаюсь и не решусь даже за миллион лет. Или ноги подогнутся и откажутся нести неразумное тело.

Было страшно… нет, все во мне буквально обмирало от ужаса.

Но оказаться в лапах герцога, так и не сумев передать лорду Хенсли весть от сестры, было еще страшнее.

Медленно, мелкими шажками я подобралась к самому краю пропасти. Справа грохотала вырвавшаяся на простор река, слева скребли небо каменные пики. Я замерла на самом краю, стараясь не смотреть вниз, чтобы не потерять равновесие. Зажмурилась, приготовившись к худшему.

Рот зажимать не стала. Сейчас можно кричать. Да, так получится даже лучше.

Левая рука крепко обхватила правое запястье.

Огненная вспышка.

* * *

Крик эхом прокатился по ущелью, спугнув дремавших на скалах чаек. Стая птиц взмыла в небо с рассерженным клекотом, в котором утонули болезненные всхлипы, со свистом вырывавшиеся сквозь стиснутые до хруста зубы. По пальцам, сжимавшим обожженную плоть, стекали капли крови, и река слизывала их с гладких камней и уносила прочь в море.

На правой руке на месте магической татуировки красовался бурый отпечаток ладони.

Нить оборвалась.

Магия исчезла.

«Сейчас».

Я сорвала с головы маску служанки и, размахнувшись, швырнула в бурлящую пену. А потом, шатаясь от шока, боли и магического истощения, спряталась за скальным уступом, невидимым с другой стороны реки. Прижала к груди поврежденную руку, зажала в зубах кончик косы, чтобы не сорваться и не выдать себя хриплыми стонами — и стала ждать.

— Сюда, сюда! — раздалось совсем близко. — Кажется, я что-то слышал!

Первыми на плато вырвались собаки. Залаяли, чувствуя мой запах, но сунуться в воду не решились. Неудивительно — животные всегда были умнее людей.

— Скорее!

Топот ног, голоса. Мне показалось, преследователей было не меньше десятка — и, на мое счастье, все оказались на противоположной стороне.

— Где девчонка?

— Она точно была здесь. Артефакт его сиятельства не мог ошибиться. Но магия пропала…

— И что, по-твоему, это значит?

— Да мне-то откуда знать? Я что, ученый?

— Смотрите, смотрите!

Голоса затихли. Молчание затянулось на добрую минуту — слышно было лишь лай собак, грохот водопада да беспокойные крики чаек. Пятки висели над пустотой, внизу бушевали темные волны залива. Я вжалась в скалу, молясь всем богам, чтобы преследователи ушли, пока у меня еще были силы держаться.

— Маска! — наконец донеслось снаружи. — Глядите, вон, на воде плавает. Прыгнула она, девчонка-то. Тюрьмы испугалась — и вот.

Я с облегчением выдохнула.

Кажется, получилось.

— Проклятье, — выругался кто-то. — Его сиятельство велел привести девчонку живой. Украла вроде что-то — не знаю.

— Да что теперь говорить. Если что и было при ней, так теперь только на корм рыбам. Ну или само всплывет… через неделю-другую.

— Вот милорду герцогу и объясняй, — огрызнулся первый. — Всплывет, мол. Обязуюсь дождаться. Засохну — не хороните.

— Да ни за что! Я мертвых девок… того… боюсь.

— А живых, значит, не боишься? — хохотнул третий страж. — Ну-ну, ври да не завирайся. Живые такому рохле, как ты, и промеж ног могут дать. А мертвые посговорчивее. Бери куда хочешь, сопротивляться не станет.

— Богов побойся, Берни! Говорить такое…

— А что?

— Заткнитесь! — рявкнул на разошедшихся напарников первый. — Вернемся, доложим, как было. Артефакт подтвердит. А там пусть его сиятельство решает, что делать дальше. Вперед, блохастые! — раздался обиженный визг, лай прекратился. Похоже, страж выместил раздражение на ни в чем не повинных гончих. — И так полночи пробегали. Спать хочется, сил нет.

Я дождалась, пока чайки вернулись в гнезда и не осталось ничего, кроме шума ветра и грохота водопада. И лишь тогда, окрыленная нежданной удачей, рискнула шагнуть из укрытия.

Зря.

Ноги, затекшие от напряженного балансирования на самом краю скального уступа, подкосились. Я нелепо всплеснула руками, но пальцы схватили лишь пустоту. Перед глазами мелькнуло опустевшее плато и темная кромка леса, сменившиеся бескрайней серостью предрассветного неба.

Кристалла на груди вспыхнул серебром — воздушная магия вырвалась на волю, обнимая тело. Но этого оказалось слишком мало, чтобы удержать меня на краю скалы.

Слишком тяжелая, слишком неопытная, слишком уставшая.

Нога соскользнула с уступа, выбив носком туфли каменную крошку. И…

Вниз.

Страшно не было — на чувства не осталось сил.

Только обреченное смирение и ветер в ушах.

Я закрыла глаза.

Удар.

* * *

Ш-шур-рх.

Жгучая соленая вода хлынула через нос и рот в пересохшее горло.

И это вернуло меня к жизни.

Вынырнув из забытья, я закашлялась, отплевываясь от заполнившей рот едкой горечи. Перевернулась на живот — и почувствовала под ладонями и коленями мелкий песок. Берег был совсем близко.

Небо, ещё недавно затянутое предрассветной мглой, полыхало огнями заката. Похоже, море целый день мотало меня по мутным скалистым бухтам, чтобы, наигравшись, выбросить на заброшенном песчаном пляже. Я должна была погибнуть — умереть, разбившись о скалы, захлебнуться, насмерть замерзнуть в холодной воде. Но почему-то не разбилась, не утонула и не замерзла.