Но на самом деле X — другая. Она помогла выжить трем обреченным людям. Она подарила им дополнительное время жизни на земле. Иметь возможность, будучи уже мертвой, делать людям такие подарки — это потрясающе. Большинство людей не могут делать такие вещи при жизни. Такие трупы, как X, это герои среди мертвецов.

Меня изумляет и очень расстраивает, что при наличии восьмидесяти тысяч людей, ожидающих пересадки сердца, печени или почек, шестнадцать из которых умирают ежедневно, не дождавшись донорского органа, больше половины семей, находящихся в том же положении, что и семья X, отказываются дать разрешение на трансплантацию, а предпочитают сжечь эти органы или дать им сгнить в земле. Мы соглашаемся, чтобы хирург спас нашу жизнь или жизнь близкого нам человека, но не готовы спасти жизнь незнакомца. У X нет сердца, но ее никак нельзя назвать бессердечной.

Обезглавливание, реанимация и трансплантация головы

Если вы действительно хотите удостовериться, что душа человека живет в его головном мозге, отрежьте человеку голову и задайте ей этот вопрос. Спрашивать нужно быстро, поскольку головной мозг, лишенный поставки крови, теряет способность работать через десять или двенадцать секунд. Кроме того, вы должны предварительно проинструктировать человека отвечать глазами, поскольку голова без легких не может набирать воздух в гортань и, следовательно, не может производить звуков. Но все это можно сделать. И вот, если вы увидите, что человек этот более или менее тот же самый, что и до отрезания головы, может быть, лишь чуточку более беспокойный, вы сможете окончательно удостовериться в том, что индивидуальность действительно заключена в мозгах.

Примерно такой эксперимент попытались поставить в Париже в 1795 г. Четырьмя годами ранее в качестве официальной крайней меры наказания во Франции вместо повешения стали применять гильотину. Эта машина получила название по имени доктора Жозефа Иньяса Гильотена, хотя не он ее изобрел. Он просто стимулировал ее введение в эксплуатацию на том основании, что машина для декапитации, как он предпочитал ее называть, убивала мгновенно и, следовательно, более гуманно.

Но однажды он прочел следующее:

«Знаете ли вы, что нельзя быть уверенным в том, что чувства, самосознание и эго исчезают незамедлительно в момент отрезания головы от тела посредством гильотины? Знаете ли вы, что чувства и восприятие сосредоточены в мозге и что сознание продолжает существовать даже после того, как мозг отрезан от циркулирующей крови? Таким образом, пока мозг сохраняет свою жизненную силу, жертва знает о своем существовании. Вспомните, что Галлер настаивает на том, что голова, удаленная с плеч одного человека, строила жуткие гримасы, когда присутствовавший при этом хирург засунул палец в основание позвоночного столба. Более того, люди, которым я доверяю, сообщили мне, что слышали скрежет зубов после того, как голова была отрублена от туловища. И я уверен в том, что, если бы воздух мог циркулировать через голосовые органы, эти головы могли бы говорить.

Гильотина — чудовищная пытка! Необходимо вернуться к повешению».

Это письмо было опубликовано 9 ноября 1795 г. в парижской газете Moniteur (а затем перепечатано в биографии Гильотена, написанной Андре Субираном). Автором письма был уважаемый всеми немецкий анатом С. Т. Зоммеринг. Гильотен пришел в ужас, парижское медицинское сообщество взволновалось. Библиотекарь парижского медицинского факультета Жан-Жозеф Су согласился с Зоммерингом, объявив, что лично он уверен в том, что головы могут слышать, чувствовать запах, видеть и думать. Он попытался убедить своих коллег предпринять эксперимент, в котором «перед казнью жертвы» друзья несчастного должны были бы обсудить с ним движения ресниц или челюстей, с помощью которых голова после экзекуции могла бы показать, «полностью ли [она] сознает свою агонию». Коллеги Су отвергли эту идею как ужасающую и абсурдную, и эксперимент не был поставлен. Тем не менее представление о живой голове проникло в общественное сознание и даже в литературу. Ниже приводится диалог между двумя вымышленными палачами из книги Александра Дюма «Тысяча и один призрак»:

«Вы считаете, они умирают после гильотины?»

«Несомненно!»

«Вы, наверное, никогда не заглядывали в корзину, когда они там все вместе. Вы не видели, как они вращают глазами и скрежещут зубами еще добрых пять минут после казни. Нам приходится менять корзину каждые три месяца, поскольку они сильно портят дно».

Вскоре после заявлений, сделанных Су и Зоммерингом, помощника официального парижского палача Жоржа Мартина, бывшего свидетелем около 120 казней на гильотине, попросили ответить на вопросы о головах и об их поведении после казни. Субиран пишет, что тот предпочел (и неудивительно) придерживаться версии немедленной смерти. Он заявил, что видел все 120 голов через две секунды после казни и что всегда «глаза были остановившимися, губы абсолютно неподвижны и уже побелели…». Медицинское сообщество на тот момент успокоилось, и ажиотаж спал.

Но французская наука не перестала интересоваться головами. В 1812 г. физиолог Легаллуа высказал предположение, что, если индивидуальность человека действительно определяется его мозгом, можно попытаться оживить отделенную от туловища голову путем иньекции в церебральные артерии обогащенной кислородом крови. «Если физиолог попытается провести этот эксперимент на голове только что гильотинированного человека, — писал профессор Вульпиан, — он, вероятно, станет свидетелем ужасного зрелища». Теоретически пока существует доступ крови, голова должна сохранять способность мыслить, слышать, видеть, нюхать (скрежетать зубами, вращать глазами, грызть поверхность лабораторного стола), если все нервы выше шеи остаются нетронутыми и прикрепленными к соответствующим органам и мышцам головы. Голова не сможет говорить из-за уже упомянутого выше отсутствия гортани, но для экспериментатора это, возможно, даже к лучшему. Легаллуа не хватило либо средств, либо внутренней решимости, чтобы реализовать этот проект, но после него были и другие.

В 1857 г. французский врач Броун-Секар отрезал голову собаке («Je decapitai un chien…»), чтобы проверить, сможет ли он заставить ее функционировать, вводя в артерию обогащенную кислородом кровь. Ток крови был запущен через восемь минут после того, как голова рассталась с телом. Через две или три минуты Броун-Секар зафиксировал движения глаз и мышц, которые показались ему осмысленными. Совершенно очевидно, что в мозгу животного что-то происходило.

Поскольку гильотина работала и постоянно поставляла отрезанные головы, проведение подобного эксперимента на человеке оставалось исключительно вопросом времени. Эту работу способен был сделать только один человек. Этот человек мог многократно достичь известности, совершая над телами множество странных манипуляций с целью их оживления. Этим человеком был Жан-Батист-Вансан Лаборд, тот самый, который уже появлялся на страницах этой книги со своим методом длительного вытягивания языка для выведения пациентов из коматозного состояния с целью отличить их от трупов. В 1884 г. французские власти начали снабжать Лаборда головами казненных на гильотине преступников, чтобы он мог исследовать состояние их головного мозга и нервной системы. Отчеты об этой работе печатались в различных французских медицинских журналах, в том числе в «Научном обозрении» (Revue Scientifique). Все надеялись, что Лаборд дойдет до самой сути проблемы, которую он называл ужасной легендой, то есть до ответа на вопрос: возможно ли, чтобы голова гильотинированного человека осознавала, пусть хотя бы короткое время, свое состояние (лежу в корзине, отделена от тела)? Как только головы прибывали в лабораторию, он быстро просверливал в них дырки и втыкал в головной мозг иголки, надеясь вызывать реакцию нервной системы. Идя по стопам Броун-Секара, он также пытался оживить головы, пропуская по ним кровь.