– Не так уж они и ррасходятся, – пожимает плечами Пейтинги. – По кррайней мере, они на голову выше «Книги общей молитвы»[70].

Мне было любопытно следить, как они подначивают друг друга – так могут только очень близкие друзья. Брук явно питал огромное уважение к Пейтинги Али; но стоило разговору коснуться темы религии, как Джей Би снова оседлал конька и принялся разглагольствовать про недавно написанный им трактат против пункта 90 «Оксфордских статей»[71] – уж не знаю, о чем там в нем говорилось, – и так до конца обеда. Потом, с подобающей торжественностью, он предложил тост за королеву, который мы выпили по морскому обычаю – сидя. Пока прочие болтали и курили, Брук совершил небольшую своеобразную церемонию, которая, думаю, лучше всего показывает отношение к нему его туземных подданных.

Во время обеда происходили весьма любопытные вещи. Пока в должном порядке на столе сменялись блюда и вина, я подметил, что через каждые несколько минут в комнату входит малаец, даяк или полукровка; проходя мимо Брука, каждый касался его руки и присаживался на корточки у стены рядом с Джинго. Никто не обращал на них ни малейшего внимания: казалось, здесь были все, от полуголого нищего до богатого малайца в золотом саронге и шапке, но все непременно при оружии – позже я узнал, что считается великим оскорблением появиться пред очами Белого Раджи без своего криса, как называется странный местный нож с волнообразным изогнутым клинком.

Когда мы принялись за сигары, Брук развернул кресло и стал поочередно принимать посетителей, негромко разговаривая с ними по-малайски. Один за другим они подходили, опускались на корточки и излагали свои просьбы или истории, он же слушал, наклонившись вперед и положив локти на колени, и важно кивал. Потом спокойно объявлял что-то, и посетитель, снова коснувшись его рук, отходил в сторону; нас будто и не существовало в комнате. Когда я потом спросил Стюарта, что это было, тот ответил: «Вот так Джей Би управляет Сараваком. Просто, не правда ли?»[72]

Когда ушел последний туземец, Брук продолжал некоторое время сидеть в задумчивости, потом резко повернулся к столу.

– Петь сегодня не будем, – говорит. – Дела. Подай-ка ту карту, Кримбл.

Мы столпились вокруг. Свет развернутых ламп заиграл, пробиваясь сквозь облака сигарного дыма, на загорелых лицах. Брук постучал по столу. Я почувствовал, как у меня засосало под ложечкой.

– Мы знаем, что надо делать, джентльмены, – начинает он. – И я готов поручиться, что это дело из тех, которое зажигает огонь в сердце каждого из нас. Прекрасная благородная леди, супруга одного из присутствующих здесь, находится в лапах подлого пирата. Ее надо спасти, его – уничтожить. По милости Божией, нам известно, где он прячется: не далее чем в шестидесяти милях от нас, в Батанг-Лупаре – крупнейшем притоне разбойников на Островах, не считая Минданао. Смотрите, – палец его вонзился в карту, – в авангарде у них Шарифа Джаффира со своим невольничьим флотом в форте Линга; следом за ним мощнейший замок Шарифа-сагиба в Патусане; еще дальше, в Ундупе, самый крепкий орешек из всех – крепость пиратов Скранга под началом Шарифа Муллера. Где вы еще найдете такую коллекцию негодяев на одной реке? Прибавьте сюда еще архизлодея Сулеймана Усмана, так предательски похитившего миссис Флэшмен. Она служит ключом к его подлому плану, джентльмены, так как он отдает себе отчет, что мы не позволим ей оставаться в его лапах хоть на час долее, чем возможно. – Брук крепко стиснул мое плечо. Остальные тщательно избегали смотреть мне в глаза. – Сулейман понимает, что рыцарский дух не позволит нам медлить. Вы его знаете, Флэшмен: будет ли он рассуждать именно так?

Я не сомневался в этом, что и озвучил.

– А еще он нажил состояние в Лондоне и имеет привычку ч-ки грязно играть однокалиточные матчи, – добавил я, и Брук сочувственно кивнул.

– Сулейман знает, что я не стану медлить, даже если это означает ринуться в бой с теми ничтожными силами, которые у меня здесь: пятьдесят прао и две тысячи человек, треть из которых мне придется оставить в качестве гарнизона в Кучинге. Даже в этом случае Усман понимает, что мне необходима по меньшей мере неделя на подготовку – неделя, за которую он сможет собрать в кулак свои прао и дикарей, превосходя нас десять к одному, и подготовить засады на Лупаре, пребывая в уверенности, что мы попадем в них полубезоружными и плохо подготовленными…

– Прекратите, а то я начну жалеть, что не нахожусь на его стороне, – буркнул Уэйд.

Брук залился своим самодовольным смехом и откинул назад черные кудри.

– Конечно, он намерен уничтожить нас всех до единого! – восклицает он. – Таков его дьявольский замысел. Так, – Джей Би обвел нас снисходительным взглядом, – рассчитывает Сулейман Усман.

– Но он, ясно дело, заблуждается, этот бедный язычник, – вздохнул Пейтинги. – И вы скажете нам в чем.

– Можете поставить целый банк против ломаного гроша, что он ошибается! – провозглашает Брук, и лицо его вспыхнуло от волнения и восторга. – Он ждет нас через неделю – а мы нагрянем через два дня! Он ждет нас с двумя третями сил – ладно, а мы приведем все! Я заберу из Кучинга всех до последнего, оставив его беззащитным, поставлю все на один удар! – Его взгляд буквально светился гордостью. – Внезапность, джентльмены – вот в чем соль! Я застану мерзавца врасплох, до того как он расставит свои адские ловушки! Что скажете?

Я бы сказал, что думаю, если бы мог. Никогда в жизни не приходилось мне слышать большей чуши, да и остальным, судя по их виду, тоже.

– Вы сошли с ума! – фыркнул Пейтинги. – Ничего не выйдет!

– Знаю, дружище, – ухмыльнулся в ответ Брук. – Но что еще остается?