– Как любопытно, – не сдержавшись, едко фыркнула я. – Делами заправлял бывший друг, а теперь вдруг появилась его сестра. Дед, а ведь она может быть в деле. Раз ее братец измывался над женихом, а бывшая невеста за полгода не удосужилась поинтересоваться, куда тот исчез.

– Сейчас проверим, – зловеще пообещал Винк, и несколько шеоссов, обратившись в грифонов, ласточками взмыли в небо через проем в расступившихся ветвях.

– А ведь я тоже не помню этого Жетмоса, – удрученно признался еще один зеленый собрат, – хотя занимался ими вместе с Сиолом и Амлин.

– Придется провести слияние, – тихо пробормотала Шейна. – Иначе не выяснить, какие еще изменения он вложил в ваше подсознание. Я и сама намерена пройти – усилить щиты на всякий случай.

– Варье и Бесу не надо, – предупредил Винк. – Они пока неопытны. Бес еще первого уровня.

– А Варя? – мгновенно насторожился дед.

– Сегодняшний поступок перевел ее в четвертый, – пояснила Шейна, вставая с места.

Они собрались в центре тесной группой и застыли, словно превратившись в мохнатые статуи.

Замерли в ожидании, не решаясь двинуться или заговорить, и мы с дедом. А вскоре на площадке начали поодиночке и группами появляться новые шеоссы и присоединяться к молчаливой зеленой толпе.

Впрочем, это мне поначалу думалось, будто они молчат. Позже я различила тихое жужжание, в котором стремительно, как в ускоренном режиме, мелькали слова и обрывки фраз. Совершенно бессмысленные на первый взгляд, но постепенно выделилось несколько тем. Тегуэнь и артефакты, замок Дерлит и Чезен, суд и какой-то манифест.

А затем в моем мозгу вдруг словно ракета взорвалась. И судя по всему, никто, кроме меня, этого взрыва даже не заметил.

Некоторое время, ослепленная и оглушенная, я сидела, зажмурившись и сжавшись в комок, пока не ощутила трясущих меня рук деда.

– Варя… Варюха? Варюшка, деточка моя… – В его голосе пробилось давно позабытое отчаяние и растерянность.

Так он причитал всего пару раз в жизни. Когда я провалилась под лед и неведомо как сумела выбраться. Домой прибрела в оледеневшей одежде, таща санки с курткой, которую пришлось снять, бросить я не сообразила. И еще как-то раз, задержавшись на практике, не успела на последний автобус и позвонила ему из чужого парадного, заблудившись во дворах, ставших в темноте незнакомыми и пугающими.

– Тут я, – пробормотала, с усилием распахивая глаза.

– Неси ее вниз, – приказал кому-то Винк, и меня тотчас опутали щупальца Пуля.

– Да я и сама…

– Не спорь.

Надо же, какой грозный. А мне вот ничуть не страшно, я откуда-то знаю, что у него самый трудный участок, пересекающий густонаселенные местности вдоль большого тракта с запада на восток. И почти полсотни дубов, но каждый год он упорно сажает новые.

– Что с ней? – едва слышно спрашивал где-то позади дед, и Винк, устало усмехаясь, ответил, не пытаясь говорить тише:

– Умудрилась подключиться к слиянию. Но не волнуйся, она сидела далеко, и задело только краем. Зато сразу перешла на шестой уровень.

– И чем это грозит?

Даже не открывая глаз, я видела, как встревоженно хмурится дед и как нервно сжимаются его кулаки.

– Ничего страшного, просто не очень полезно взрослеть так быстро.

– Да она и прежде беспечной, как наши девицы в ее годы, не была, – огрызнулся Бес. – И знаний во всех областях получила в разы больше.

– И это хорошо, – примирительно буркнул Винк и скомандовал Пулю: – Сажай ее в это кресло и иди погуляй со своим войском.

– Варя, ты как? – опасливо касаясь моей щеки, справился дед.

– Как прежде, – отозвалась, открывая глаза.

Мы находились в какой-то комнате, довольно невзрачной и полутемной из-за заглядывающих в овальные окна синих ветвей.

– Так не может быть, – возразила наставница, пришедшая сюда вместе с нами. – Тебе удалось войти в общее ментальное поле. И это хорошо, ментальные способности есть у всех шеоссов. Можно сказать, они для нас обязательны.

– Раз все хорошо, я ухожу, – объявил Винк. – События приняли неожиданный оборот. Шейна, объяснишь ей все сама?

– А куда мне деваться? – обреченно вздохнула она, и магистр моментально исчез. – Ну, о чем ты хотела бы узнать в первую очередь?

– Зачем вы так усиленно сватали нас с Данерсом? – даже не успев подумать, выпалила я.

Хотя и ощущала тревогу и озабоченность шеоссов, когда они мысленно совещались о совершенно иных, глобальных, проблемах, сейчас мне важнее понять, ради чего эта троица так старательно изображала из себя свах.

– Это я виноват, – мгновенно помрачнел дед и вдруг перешел на русский, словно забыв, что и Шейна его теперь понимает: – Испугался, что действительно запрограммировал тебя, ведь менталом я был всегда, а после перехода стал сильнее. Ты ведь теперь и сама понимаешь, как мне удалось добыть документы и устроиться в том мире? Тем, кто брал за все деньги, я внушал, что конверт уже отдавал вчера или позавчера, и они быстро делали все необходимое. Правда, не сразу на это решился, только когда твердо осознал, что никто от моих действий не пострадает и нигде не убудет. И я на самом деле боялся, как бы ты не влюбилась. Ведь тогда пришлось бы тащить сюда мужа, его близких и друзей, а у меня не было уверенности, что я сумею отправить тебя.

– Дед, – не выдержав, прервала это самобичевание, – все ты делал верно. Не встретился там человек, ради которого я переступила бы через твои установки, сейчас ясно это понимаю. А просто выйти замуж, для галочки, – это же глупость полнейшая и ничем хорошим не закончилась бы. Поэтому вернись к теме.

– Я о ней и говорю, – невесело усмехнулся Бес. – Шейна считала, что после перехода сюда эти установки, как ты говоришь, никуда не исчезли. Просто потому, что стали частью тебя. И пока ты отвергала соблазнителей вроде Инвелса и Леттенса, тревожиться у нее не было оснований. Но когда появился Данерс и все заметили ваш обоюдный интерес, твое демонстративно равнодушное обращение с ним заставило Шейну забеспокоиться. По нескольким причинам.

– Огласите список, – съязвила я, уже осознавая их правоту и начиная догадываться, что так сильно наставницу волновало далеко не счастье опального инквизитора.

– Шейна боялась, что подавление мной естественных и свойственных всем девушкам женственности, кокетства и непосредственности сделало более невзрачной твою личность, – не глядя мне в глаза, расстроенно каялся дед, – и лишило красочности и эмоциональности твою юность.

– Я бы не сказала. Лично мне хватило впечатлений. Никогда не мечтала пережить в юном возрасте пачку предательств и измен, – обиделась я за него. – Она просто судит по своему миру, в основном добропорядочному и ценящему семейные устои.

– Возможно, – покладисто согласилась Шейна. – Но эти узы ты принесла сюда, и они мешали бы твоей учебе и личной жизни. Но главное – общению с синими дубами, уже принявшими тебя под свою сень. С ними можно контактировать лишь человеку, в душе у которого все гармонично и спокойно, нет обид и зла, неустроенности и тоски. Ну и последнее. Через десять дней ты станешь совершеннолетней, и это откроет охоту на твое сердце целой толпе разномастных женихов. И если бы ты до того момента не осознала собственных чувств и не приняла браслет Дана, они постарались бы сделать все возможное, лишь бы заронить в твоей душе сомнение в верности выбора и предстать в более заманчивом свете.