Мать твою! Как?

— Камеры.

— Это очевидно, Мак, — огрызается она. — Я не идиотка. Расскажи все, что знаешь. Сейчас же.

— Это было снято этим утром. Все, что мы делали сегодня утром. Ссора, секс, даже то, как ты выходишь из офиса. Но, эй, — говорю я, пытаясь поднять ей настроение. — Все тебе хлопали.

— Думаешь, это смешно?

— Нет, — говорю я. — Извини. Хорошая новость состоит в том, что мы знаем, кто это сделал. Дженнифер видела Эллен…

— Эллен Секс-авантюра-в-офисе? — восклицает Элли. — Вот чертова сука!

— Дженнифер видела, как она снимала тебя, выходящей из офиса. Мне так жаль. Эллен уволили. Ее уже сопроводили из здания, а телефон компании отобрали. Мы нашли в нем файл, и определенно выдвинем обвинения за тяжкое правонарушение, вторжение в личную жизнь и, возможно, некоторые другие. Ей это не сойдет с рук.

— Она уже все сделала, — говорит Элли. Господи, сейчас она выглядит такой грустной. И это моя вина. Я на сто процентов виноват в том, что позволил этому произойти на рабочем месте. — Поэтому твой отец хочет с нами поговорить?

— Да, — говорю я, отворачиваясь к окну. — Да уж. Она разослала видео по электронной почте куче людей в «Стоунволл Энтерпрайзес». Включая моего отца.

— Боже милостивый. Охрененно. Просто, блять, охрененно. Значит, твой отец видел наше секс-видео? Не могу в это поверить.

— Я все улажу, Элли. Окей? Все улажу. Мне очень жаль, что это все происходит. Я даже не знаю, что сказать. Мне просто чертовски жаль.

Всю оставшуюся дорогу до аэропорта мы молчим. И в этом что-то не так. Есть во всем этом что-то очень, очень неправильное.

У нас есть доступ к частному терминалу, поэтому машина высаживает нас прямо на взлетном поле, мы выходим и идем к ожидающему нас самолету. Пилот выбегает из терминала позади нас, извиняется, забирается в самолет и занимает свое место. Явно не ожидал, что мы вернемся так скоро.

Мы занимаем свои места, и я жду, пока стюардесса спрашивает, что мы хотим выпить, и приносит нам напитки, а уж потом снова заговариваю с Элли:

— Прости, — повторяю я. Что, черт возьми, еще я должен сказать?

— Это не твоя вина, — отвечает Элли, глядя в окно. — Я так же виновата, как и ты.

— Тем не менее, — говорю я. — Я должен был быть умнее. Ты просто… такая чертовски милая, Элоиза Хэтчер.

Наконец-то, я получаю улыбку, когда она смотрит на меня:

— Все равно я ухожу из компании. Мне не нужно видеть этих людей каждый день или что-то в этом роде. Недолго мне осталось там работать. Но не хорошо начинать свою новую, очень публичную карьеру с этого, не так ли?

Дерьмо.

— Нет, — говорю я. — Мне жаль.

Она несколько секунд роется в своей сумочке, а затем кричит:

— О, нет!

— Что?

— Кажется, я оставила в офисе свой телефон. А вот этот — телефон Хита. Должно быть, я взяла не тот. Как думаешь, она и до него добралась?

— Вот, блядь! Неужели этот день может стать еще хуже? — Я достаю свой телефон и пишу Дженнифер, чтобы она пошла и поискала телефон в офисе Элли. Мы с нетерпением ждем ответного смс, и когда оно приходит, я вздыхаю с облегчением. — Нет, телефон там. Лежит на твоем рабочем столе.

— Как я могла его не увидеть? — спрашивает Элли.

— Тебя отвлекли? — улыбаюсь я и пожимаю плечами.

Она посмеивается и, кажется, немного расслабляется:

— Это не твоя вина, Мак. Так что, серьезно, прекрати чувствовать себя виноватым. Я не виню тебя в случившемся.

— Ну, не уверен, что Старший посмотрит на это так же. Но спасибо. И мне все еще жаль.

— Он был зол? Конечно же, зол. Я бы разозлилась, если бы мои сотрудники выкинули что-то подобное.

— Возможно, но, как ты и сказала, ты увольняешься. Он мало что может тебе сделать.

— Он может дать мне плохую рекомендацию.

— Он бы никогда так не поступил, Элли. Семь лет исключительной работы для компании нельзя стереть служебным романом. Ты не виновата в том, что Эллен Абрахам — стерва.

Она над этим смеется, и я тоже начинаю расслабляться.

— Я не понимаю Брута. Неужели я сделала что-то, чтобы его спровоцировать? Почему он так себя со мной повел? — И снова здравствуй, стресс. Этот ублюдок. Что, черт возьми, он задумал? — Я имею в виду, — продолжает Элли, — зачем звать нас в такую даль? Он действительно думал, что я заплачу своим телом за интервью?

— Вероятно, — признаю я. — Вот такой он человек. Никогда на наших каналах не будет этого парня. И хорошо, что Старший сегодня приезжает. Мы можем обсудить еще и то, какой чудовищной ошибкой была попытка перенести интервью с Брутом.

— Не говори ему обо мне, Мак. Пожалуйста, — умоляюще просит Элли.

— Почему нет? Бьюсь об заклад, Брут делает это со всеми. Люди должны знать, что он за мудак.

— Я уверена, что все знают, какой он мудак. Конечно, я и раньше это знала, — улыбается она. — Может быть причина, по которой он никогда не дает интервью в том, что люди просто не могут с ним разговаривать?

— Ага, возможно, ты и права.

Мы пристегиваем наши ремни при взлете, и когда, наконец, оказываемся в воздухе по направлению к дому, болтаем о разных вещах. Об обычных вещах. О ее книге, и о том, когда она сможет ее опубликовать. В чем она не уверена. Она все еще надеется продать книгу издателю, а не публиковать за свои деньги.

Она рассказывает о Мин, и я даже рассказываю ей кое-что о Нолане. О его клубе, о его встрече с Эндрю и о виртуальной реальности. И к тому времени, как мы возвращаемся в ангар компании, мы чувствуем себя немного лучше. Все может быть не так уж и плохо.

Это ощущение продолжается ровно до тех пор, пока мы не сходим с самолета, и не встречаем подругу Элли, Мин, ожидающую нас прямо в ангаре, которая стоит, уперев руки в бока, и выглядит так, словно хочет меня убить.

Глава 26

Элли

— Вот, дерьмо, — говорю я.

Мин подбегает ко мне, размахивая руками:

— Не иди туда! Не иди…

— Я уже знаю, — говорю я, поднимая руку. — Мы знаем.

— Дерьмо! Что, черт возьми, произошло?

— Эллен Абрахам, — отвечаю я.

— Вот чертова сука. — Мак смеется, но Мин бросает на него предупреждающий взгляд, и он прекращает. — Зачем ей это делать?

— Она видела нас в тот день, когда я сбежала, съехав по горке.

— Ну, — говорит Мин, уперев руки в боки,