— К кому мы идем?

Ариха помолчал немного, а затем ответил:

— К одиноким старикам. Не дрейфь, у них будет спокойно.

Вскоре они вошли во двор большого дома. Где-то у сарая залаяла собака. На нее негромко прикрикнул Ариха:

— Рекс, в будку!

Лай прекратился, а Купрейчик подумал: «Уж не к себе ли домой ты меня привел, голубчик? Собака, услышав твой голос, сразу же угомонилась».

Они подошли к дверям, и Ариха громко постучал. Старческий голос спросил:

— Кто там?

— Я! Открывай, — глухо проговорил Ариха, и дверь тут же открылась. На пороге в нижнем белье стоял старик. Ариха не дал ему и слова сказать: — Иди ложись. Дверь я сам закрою.

— Поесть что-нибудь дать? — спросил старик.

— Не надо. Мы сыты.

Через минуту они оказались в хорошо натопленном доме. Старик повернул налево в боковую дверь, а Ариха, подсвечивая себе спичкой, прошел дальше. Купрейчик за ним. Они попали еще в один коридор, а затем, открыв глухую деревянную дверь, оказались в большой комнате. Димка подошел к столу и зажег стоявшую там керосиновую лампу. Алексей увидел, что в комнате стоят кровать и диван. Ариха снял с кровати одну подушку и одеяло, бросил их на диван и сказал:

— Ложись здесь, а я — на кровати.

Прежде чем уснуть, Купрейчик подумал: «Интересно, где и у кого я нахожусь?»

А ночевал он в доме родителей бывшего полицая Яшки Юшевича! Капитан не знал еще многого, в том числе и того, что Димка Ариха не кто иной, как сам Яшка Юшевич, которого разыскивает Мочалов.

Новикову в эти дни было особенно тяжело. Ему и следователю прокуратуры Веселухе поручили вести следствие по делу Корунова. И основная нагрузка по сбору доказательств вины Корунова и его дружков легла на них.

На очередной встрече Купрейчик передал Новикову фотопленку, на которой он смог сфотографировать всех участников преступной группы. Пленку проявили, и получились неплохие фотографии. Веселуха и Новиков, не считаясь со временем, допрашивали потерпевших, которые остались в живых, их соседей и других свидетелей, кто когда-нибудь видел или мог видеть преступников, предъявляли им на опознание фотографии. Люди легко показывали тех, кого они ранее знали как квартирантов потерпевших. Оказалось, что больше других «устраивался» на квартиру Корунов, по два раза — Ариха и Прутов. Теперь оставалось «привязать» к убийству администратора гостиницы Бузаниновой Лобьянову. Единственным свидетелем, который мог подтвердить это, был только Горбылевский.

Новиков стоял в своем кабинете и волновался, ожидая его прихода. Дверь кабинета открылась, на пороге стоял... Мочалов.

Новиков вскочил со стула:

— Петр Петрович! Вы что, тиканули из госпиталя?

— Никак нет. Я, дорогой товарищ лейтенант, уже далеко не в том возрасте, когда тикают. Меня просто-напросто выписали, правда, взяли врачи с меня слово, что дома обязательно долечусь и отлежу положенный срок.

Новиков хитро улыбнулся:

— И вы, конечно, скажете, что в отделение просто случайно заглянули?

— Брось, Ваня, придираться к начальству, — махнул Мочалов рукой и, не снимая пальто, сел на стул, стоявший недалеко от жарко натопленной печи. — Ну, давай, вводи в курс дела.

— Сейчас, но сначала вы снимите пальто, а то вам жарко станет рядом с «Марфутой».

— Вот здесь ты, пожалуй, прав. — Мочалов снял пальто, шапку, повесил их в углу на самодельную вешалку, затем подошел к печи, которую почему-то оперативники прозвали «Марфутой», дотронулся до нее ладонями и, садясь на прежнее место, сказал: — Действительно, такая «Марфута» разогреет кого хочешь. Ну, как дела? Рассказывай.

Новиков подробно доложил, как идет расследование. Он подошел к дверям, проверил, плотно ли закрыты, вернулся к столу и, понизив голос, словно его кто-то посторонний мог услышать, сказал:

— Петр Петрович, Купрейчику удалось выяснить, что Ариха работает в бане на Сторожовке, и еще вот что. — Лейтенант сделал паузу и добавил: — Алексей Васильевич видел в доме Прутова и Арихи маски, изготовленные из противогазов.

— Вот это да! А ему удалось побывать дома у Арихи?

— Да. Но адреса он не знает. Дело в том, что дом стоит на самой окраине и ни на нем, ни на соседних домах никаких табличек с указанием номера и названием улицы нет. Капитан уверен, что, когда понадобится, он сможет найти этот дом по памяти.

— А где живут Корунов и Могила?

— Неизвестно.

— Значит, нам их надо брать только тогда, когда они попытаются напасть на кассира, — задумчиво проговорил Мочалов, — а ты как считаешь, Иван Иванович?

— Я тоже так думаю. Только большую ответственность мы на себя возьмем. А вдруг им удастся убить кассира или кого-нибудь из его охраны?

— Ты прав. Поэтому надо продумать все до последней мелочи. Допустить убийство или хотя бы ранение кого-либо из людей мы с тобой, брат, не имеем права. На то мы и профессионалы, чтобы дело свое делать безукоризненно. Иначе, — Мочалов тепло улыбнулся лейтенанту, — нам надо подавать в отставку. Не так ли?

— Так.

— Ну раз так, значит, надо думать. После беседы с Горбылевским поезжай на завод, установи фамилию и адрес водителя автобуса. Заодно осторожно поинтересуйся, что он за человек, как характеризуется.

— А домой к нему ехать?

— Ни в коем случае. Когда вернешься, тогда и подумаем, как быть дальше. — Майор задумался, а затем добавил: — Хотя вот что, привези-ка этого шофера сюда.

— Вы меня будете ждать в отделении? Может, вам пойти домой полежать? Вы же еще не совсем здоровы.

— Нет, Ваня, я сделаю несколько иначе. Дождусь, пока придет Горбылевский, все-таки интересно, узнает ли он Могилу, а затем навещу-ка я стариков Юшевичей. Любопытно, что они мне расскажут.

— Петр Петрович, а может, я с вами?

— Нет, спасибо. Ты для меня уже и так сделал много: сообщил адрес, побывал у них. Дай мне, пожалуйста, и самому поработать в счет долга моим односельчанам.

Лицо Мочалова стало хмурым, появились упрямые морщины, глаза смотрели строго. Лейтенант молчал. Он понимал настроение майора. А Мочалов в эту минуту вспоминал все, что ему рассказала Татьяна Андреевна о том страшном дне, когда фашисты уничтожили почти всех жителей их деревни.

Петр Петрович так задумался, что не заметил, как вышел из кабинета Новиков. А лейтенант увидел через окно приближавшегося к отделению Горбылевского и вышел в коридор, чтобы провести его к Веселухе.

Прокуратура располагалась рядом, и у следователя уже все было готово к предъявлению на опознание личности по фотографии.