Кроме того, в Индии начинались беспорядки – восстание сипаев, распространившееся по стране настолько широко, что, казалось, британскому владычеству в Индии скоро придет конец. Сипаями называли туземных солдат британских войск в Индии.

Любопытен повод, послуживший искрой для разгоревшегося восстания.

Накануне восстания в сипайские части поступили на вооружение новые капсульные ружья, где для смазки использовался животный жир. При этом самым ужасным для сипаев стало то, что им приходилось перед зарядкой надкусывать патрон, также смазанный жиром. Всем известно, корова – священное животное в индуизме. Использовать мясо и жир коровы в пищу – страшный грех. Более того, так как в состав смазки входил и свиной жир, то это приводило в негодование также сипаев-мусульман, для которых свинья – грязное животное, и «прикоснувшийся к нему будет осквернен».

Таким удивительным образом индусы-индуисты и индусы-мусульмане, служившие вперемешку в туземных частях, оказались одинаково «осквернены» и выступили с протестом. Они истолковали действия англичан одинаково: их религиозные чувства сознательно уничтожаются высокомерными белыми. Это и послужило поводом к восстанию.

Сипаи были очень жестоки с британцами, в том числе с женщинами и детьми. Британцы отвечали тем же – давили слонами целые деревни, официально провозгласив тактику «массового террора». В связи с этим все находящиеся в стране европейцы подвергались потенциальной опасности. Им лучше было хотя бы на время покинуть места, охваченные пламенем воинственных страстей.

Учитель срочно послал Елене короткое, но довольно жесткое письмо, которое, материализовавшись прямо из воздуха, упало к ее ногам на горной тропе: «Упасика, дальше идти запрещаю! Немедленно возвращайся в Европу, занимайся там чем хочешь, но будь готова вернуться в любую минуту».

Возражать было бессмысленно или, по крайней мере, глупо. Внутренне Елена почувствовала опасность. Неведомо откуда перед ней вновь появился проводник – очередной чела Учителя, который кратчайшим путем препроводил ее к границе. Дорога шла по скрытым дорогам и перевалам, о существовании которых даже нельзя было догадаться. Оттуда Елена добралась до ближайшего безопасного морского порта, взяла билет на пароход «Гвалиор» и отправилась в долгое плавание вокруг Африки, в надежде через несколько недель добраться до Европы. Суэцкий канал тогда еще не был открыт, поэтому путешественникам предстояла длительная морская прогулка. Однако «Гвалиору» не суждено было добраться до Европы. На полпути судно потерпело крушение. Все погибли, кроме двадцати пассажиров, в числе которых оказалась и Елена. Ее ангел-хранитель не позволил ей умереть.

Чтобы привлечь к себе внимание, необходимо накормить «общественное мнение» винегретом из трех составляющих: напустить на себя немного таинственности, чтобы казаться «не таким, как все»; немного простоты, чтобы завоевать доверие «всех», и устроить большой скандал, чтобы «всем» было о чем поговорить.

Зима в России в конце 1858 года выдалась снежной. Благодаря усилиям дворников, которым приходилось ежедневно расчищать дорожки, громадные сугробы, в некоторых местах превысившие высоту заборов, превратились на радость детворе в окаменелые ледяные горки.

Заснеженный Петербург блистал громадными витринами богатых магазинов, великолепными экипажами, красивыми девушками, изысканными дамами, одетыми по последней парижской моде, и господами в мундирах. Лавки купцов ломились от местных и заморских товаров. Жизнь била ключом, кружась в вихре праздничной столичной предрождественской суеты.

По прибытию в Петербург Елена отправилась по имеющемуся у нее адресу к отцу, но дома его не застала. Квартира была закрыта, а дворник ничего вразумительного о барине сказать не мог.

Сразу отправляться на Кавказ Елена не решилась, так как, прежде чем отправляться в столь далекий путь, надо было сначала уведомить дедушку и получить от него разрешение. Чтобы разузнать, где можно разыскать остальных своих родных, Елена остановилась в Петербурге у своей дальней родственницы.

Сестра Елены, Верочка, в тот год проводила зиму с детьми у своего свекра, генерала Николая Александровича Яхонтова, в имении Ругодево, под Псковом, в двухстах верстах от Петербурга. Наступающее Рождество было особенным. В семье намечалось радостное событие – свадьба дочери свекра. В связи с этим в имение, помимо родственников, хлынуло множество гостей. Пожаловал в гости и отец Верочки со своей младшей дочкой Лизой.

Свадебное торжество было назначено на первый день Рождества, сразу после окончания Рождественского поста.

Гостей собралось множество. Приглашенные сидели за громадным праздничным столом, веселились и кричали «горько». В сенях беспрестанно звенел колокольчик. Подъезжали новые гости, их встречали слуги, провожали в зал, усаживая за стол. Собравшиеся дружно приветствовали вновь прибывших, звучали тосты, новые крики «горько». После следовали поцелуи молодых, затем новые звонки в дверь и следующие гости, которым, казалось, не будет конца.

Но вот настал момент, когда раздался очередной звонок в дверь, и Верочка, повинуясь только ей известному чувству, вскочила из-за стола и побежала сама отворить дверь, не доверяя слугам. Она была убеждена, что это приехала Елена.

Верочка ждала ее несколькими днями позже, но в ночь перед Рождеством видела сестру во сне, поэтому с самого утра была уверена, что Елена сегодня непременно будет, хотя никто ей об этом не говорил. Когда Верочка открыла дверь, в дверях стояла ее сестра. Это был не сон, не видение и не дух – живая, родная, любимая, долгожданная Леля, ее Лоло. Сестры бросились друг другу в объятья и разрыдались от внезапно нахлынувших чувств. Столько лет пролетело! Столько всего произошло! А словно вчера расстались!

– Как же ты? Давно ли? Почему не сообщила? – лепетала Вера, обливаясь слезами радости.

– Я сначала заехала к отцу, но его не застала, потом к дяде Густафу, а уж оттуда сюда. Дядя сказал, где можно найти тебя и отца. Вот я и приехала, – всхлипывала Елена, не выпуская из рук голову сестры, которую крепко прижала к своей щеке.

– Умница, что приехала. Давно надо было. Я так тебя ждала, так ждала! У нас тут сегодня свадьба приключилась. Ты как раз к столу. А что же раньше не приезжала, не писала? Мы так волновались. А сегодня, знаешь, я чувствовала, что ты где-то рядом, я почему-то знала, что непременно тебя увижу, знала, что приедешь! – быстрой скороговоркой причитала Верочка.

– Раньше не могла. Прости! Просила Надю никому не рассказывать о моем приезде. Она знала. Я боялась, что муж будет преследовать. Слава богу, утряслось. Но об этом после.

– Да, конечно. Давай позже поговорим, главное, что ты приехала! Я так рада, так рада! – все еще лепетала Верочка. – Ну а сейчас пройдем в дом, праздник все-таки, гостей много.

Она взяла Елену под руку и проводила в зал. Гости и хозяева были наслышаны о Елене Петровне Блаватской, об истории ее необычного исчезновения, поэтому немало удивились появлению беглянки. Однако в потоке радостного свадебного ликования новая гостья не сделалась «гвоздем» программы и объектом расспросов. Она скромно просидела на выделенном для нее месте, поднимая рюмки «за молодых», пока торжество не закончилось и не разъехались гости.