– Ну и что? Разве это запрещено? Я могу смотреть, куда захочу!

– Конечно, сеньора. Это ваше законное право, – ровным голосом отвечал Джон. – Однако вы сказали нашему сотруднику, что видели, как все произошло.

– Конечно! Я же не слепая!

– Не могли бы вы рассказать мне, что именно увидели, сеньора?

– Нашли дуру! Я ценный свидетель. Требую вознаграждения. – И старуха торжествующе уставилась на Джона, гордо выпятив морщинистый подбородок.

Кабот, не сдержавшись, заржал во всю глотку. Лерман с досадой отвернулся: лейтенант со своими книжными штучками только попусту теряет время. Даже Гомес не сдержал улыбки.

– Сеньора, – проявляя чудеса сдержанности, начал Джон, – я даю слово офицера: если ваши сведения будут представлять ценность, я заплачу вам.

– Сколько?

– Согласно прейскуранту – сто реалов, – солгал Джон.

– Двести!

– Договорились.

– Покажите деньги! – потребовала старуха.

– Вот, сеньора. Все без обмана.

Он быстро огляделся вокруг, оценивая обстановку. Пожарные уже залили огонь и уехали, остов машины теперь лишь слабо парил, над ним уже колдовали эксперты, полицейские никого не пропускали к месту взрыва. Патрульные из местного участка прочесывали квартал в надежде выловить парочку мародеров. Детективы в толпе опрашивали свидетелей. За оцеплением тянули шеи любопытные. Явилась пресса – Джон услышал, как скрипнул тормозами неказистый белый автобус с тарелкой на крыше. У перекрестка поднялась суматоха, должно быть, ушлые парни пытаются сунуть мелкую взятку сержанту, чтобы просочиться к месту происшествия. Он поежился: опять придется отбиваться от назойливых, точно мухи, камер. Подумал запоздало: надо бы позвонить Ханне, и сделать это раньше, чем она увидит новости и начнет сходить с ума от беспокойства за него.

– Этот ваш, как его – мордастый…

– Простите, сеньора, – спохватился Джон. – О ком вы говорите?

– Вы меня совсем не слушаете! – осуждающе произнесла старуха.

– Нет-нет, вам показалось. Меня ненадолго отвлек коммуникатор. Продолжайте, пожалуйста.

– Тот мордастый, что в машине сидел, вышел и пошел сюда, между домами.

Лерман внезапно заинтересовался рассказом и придвинулся ближе.

– Зачем? – спросил он.

Женщина усмехнулась и покачала головой:

– А еще полицейские. Такие вопросы женщине задаете…

– Мы не имели в виду ничего дурного, сеньора, – торопливо вмешался Джон. – Но нам важно знать все до мелочей.

– Зачем, зачем. Пожурчать, знамо дело. Повадились мне под окно нужду справлять – дышать по ночам нечем!

– Так-так. А дальше?

– Дальше? А чего дальше-то? Дальше Кривой Пепе подкрался к нему да и огрел кирпичом. А вся их шайка набежала и утащила его. Раздели, должно быть: они давно этим промышляют – Пепе нигде не работает, только самогон хлещет, а все равно в обновках щеголяет. Совсем народ распустился!

– И где он сейчас?

– Как где? Забрал ключи от вашей колымаги, сел в нее с дружками и был таков. Только далеко не уехал, – старуха мелко захихикала, тряся головой. – Бог его молнией покарал. Я едва не ослепла от божьего огня. Должно быть, у Него терпение истощилось от этого безобразия.

Лерман знаком подозвал остальных.

– Вы неверно меня поняли, нас интересует не грабитель, сеньора, а тот, на кого они напали, – уточнил Джон.

– Где ему быть. В подвале, наверное, валяется. Вход со двора.

Джон перевел дух. Кабот и Гомес без команды исчезли в проулке.

– Франциско, давай за ними. Побудь снаружи, на всякий случай.

– Понял, лейтенант.

– Вот, сеньора, держите! – торжественно произнес Джон, доставая из бумажника две купюры. – Вы нам очень помогли. Все, как договаривались.

Деньги исчезли в мгновенье ока, будто их и не было. Женщина воровато оглянулась по сторонам.

– Приятно иметь дело с интеллигентным человеком, – изрекла она важно.

Он только покачал головой: жизнь человека за двести реалов, надо же!

Кубриа вывели в одних трусах. Голова у него была окровавлена, он волочил ноги, как пьяный, товарищи поддерживали его под руки.

Вокруг начали свой танец камеры.

– Лейтенант! Несколько слов для канала новостей Куригу! Что здесь произошло? Говорят, вы перешли кому-то дорогу в верхах? Правда, что покушение на вас явилось попыткой затормозить ход вашего расследования?

Кубриа с трудом шевелил губами:

– Лейтенант… богом клянусь – никого вокруг. Расстегнул штаны – и все, ничего не помню. Чем это меня?

– Найдите ему что-нибудь на ноги, – скомандовал Джон. – Гляди – изрезался весь. И одежду какую-нибудь. Лерман, сходи к экспертам, у них наверняка найдется, чем его в чувство привести.

– Может, «скорую» вызвать?

– Не надо! Я с вами, – упрямо замотал головой Кубриа.

– Лейтенант, кто этот человек? Это подозреваемый? Лейтенант, скажите, правда ли, что на вас оказывают давление?

Джон попытался поймать рукой особенно наглого жука: камера увернулась и взвилась вверх. Подъехала еще одна группа журналистов.

– Чуть позже детектив Лерман прокомментирует ситуацию, – буркнул Джон отворачиваясь. – И отойдите за ограждение, вы мешаете работать.

Все уже привыкли: на Симанго множество иностранных журналистов. Они ползают по зонам свободного огня, точно трупные мухи, невзирая на мины, снайперов и стихийно вспыхивающие тут и там ожесточенные перестрелки. Как кладоискатели жаждут золота, так и они под свист пуль рыщут в поисках наиболее живописных трупов. Самые лакомые куски – расстрелы. Они спорят до хрипоты, обсуждая, какой квадрат накроет минометным огнем в следующие десять минут, дабы заснять сами взрывы, а не их последствия в виде разбросанных конечностей. Конечностями сейчас никого не удивишь – публика пошла сплошь пресыщенная. Некоторые даже договариваются с боевиками, и их приглашают на съемки сцен ликвидации. За деньги, естественно. Многие журналисты исчезают сами; некоторых впоследствии находят в виде тех же никому не интересных фрагментов. Среди этой братии отирается множество так называемых свободных корреспондентов, продающих новости той компании, которая больше заплатит: манерами они напоминают стервятников. Поговаривают, некоторые из них подрабатывают, шпионя на боевиков.

Оператор сделал символический шаг назад, но даже не подумал убрать камеры.

– Вам что, не ясно? Идет война! Тут люди гибнут, мать вашу! – рассвирепел Джон. – Марш за ограждение, пока не нарвались на случайный выстрел!

– Хорошо-хорошо, лейтенант! Мы понимаем, – быстро согласился репортер, делая знак оператору. – Но пообещайте сказать позже несколько слов для нашего канала.