— Если ты немедленно не откроешь, я просто выломаю эту чертову дверь.

Стараясь не шуметь, Виктория на цыпочках вернулась к двери, ведущей в комнату Рафаэля. Мысленно поздравив себя с удачным решением, она тихонько проскользнула в его комнату.

Однако ее торжество длилось недолго, поскольку через несколько секунд на пороге второй двери, ведущей из коридора, возник хмуро улыбающийся хозяин комнаты.

— Я предполагал, что ты сотворишь нечто подобное, — сообщил он, — но лучше бы ты поняла сразу, что все твои попытки вырваться от меня обречены на неудачу. И еще одно, моя дорогая жена. Если ты еще хотя бы раз дашь волю рукам.., и ногам, я тебя просто-напросто свяжу. Понятно?

Она проиграла. Глядя в глаза побледневшему от гнева Рафаэлю, Виктория вновь почувствовала свою полную беспомощность. Почему судьба так жестока к ней? Все, что она делает, оказывается бесполезным. Она так устала бороться! Признав свое поражение, Виктория медленно опустилась на колени. Все было кончено, и теперь она смиренно ждала расплаты. Равнодушная к тому, что вот-вот может произойти, Виктория молча застыла на руинах своих разбитых надежд. Она не плакала. Чувство потери было так велико, что преградило дорогу спасительным слезам. Даже в таком сомнительном облегчении ей было отказано.

А почему бы просто не рассказать ему о своей ноге и не покончить с этой мучительной ситуацией? Но она не могла заставить себя пойти на это. Почему Рафаэль так безоговорочно и сразу поверил в очевидную ложь своего брата? Нет, она не опустится до объяснений. Он их не заслуживает. Пусть лучше убьет ее.

Стоя над скорчившейся на полу фигуркой, Рафаэль снова ощутил смутное беспокойство. Конечно, она заслуживает хорошей трепки, но.., что-то в этом деле тревожило его. Он медленно опустился на колени рядом с ней:

— В чем ты хотела признаться? Почувствовав тяжелую руку на своем плече, Виктория отпрянула, но Рафаэль не отпустил ее.

— В чем ты собиралась признаться? — повторил он. — Ты скажешь мне немедленно или проведешь ночь на этом проклятом полу. Говори, Виктория.

Девушка молча покачала головой.

— Ты не желаешь даже солгать? Неожиданно Виктория подняла голову и твердо посмотрела на него:

— Скажи, Рафаэль, а ты — девственник?

— Какое, черт побери, это имеет значение?

— А все-таки?

— Не говори глупостей, Виктория. Я — мужчина.

— А мужчина всегда побеждает, не так ли?

— Увы, — с горечью признался он, — с тобой я не чувствую себя победителем.

— Ты собираешься изнасиловать меня? — спокойно поинтересовалась она.

— Нет.., я не насильник.

— Я не хочу провести на полу всю ночь. Могу я пойти в свою комнату?

— Нет… По крайней мере до тех пор, пока не скажешь мне правду.

— Ну хорошо, — холодно рассмеялась она, — ты сам напросился. Я действительно хорошо известна в Сент-Остеле как девица легкого поведения. Дамьен был не первым и не последним в достаточно длинном списке моих любовников. Их было так много, что я уже всех и не помню. Я начала достаточно рано.., кажется, мне было четырнадцать, когда один бойкий конюх впервые затащил меня на сеновал. Тогда я и почувствовала, как это приятно. Никогда не забуду, как он ласкал меня, как целовал и…

— Заткнись! — Рафаэль вскочил на ноги и отпустил наконец ее порядком онемевшее плечо. — Убирайся!

«Ну вот я и выиграла», — вяло подумала она, с трудом поднимаясь на ноги. Как всегда, от долгого сидения в неудобной позе больную ногу свело судорогой, и ей пришлось ухватиться за ручку двери, чтобы не упасть. Но Рафаэль ничего не заметил. Он отвернулся, причем ей казалось, что даже его спина выражает презрение.

Вздохнув, Виктория вошла в свою комнату. Она не закрыла дверь на ключ. Теперь в этом не было необходимости.

* * *

Еще не рассвело, а она была уже на ногах. Выглянув в коридор и убедившись, что все спят, Виктория неслышно выскользнула из комнаты со своим неизменным саквояжем в руках.

«Он не стал тяжелее, — с грустной улыбкой подумала она, — чем был, когда Рафаэль спас меня от контрабандистов». Господи, как давно это было! Казалось, с тех пор прошла целая жизнь. Помедлив еще немного, она тихонько тронулась в путь, мысленно молясь, чтобы Том спал в доме, а не на конюшне.

Распахнув входную дверь, она вышла в прохладное туманное утро. Поплотнее закутавшись в плащ, она твердыми шагами направилась в сторону конюшни. Она возьмет его жеребца Гэдфли.

Виктория собралась в Лондон к поверенному Эбенеру Вестоверу. Рафаэль наверняка соврал относительно наследства. Несколько слов, произнесенных епископом Бергли, не могли сделать ее нищей! Конечно, жизнь вопиюще несправедлива, но ведь не настолько же! Виктория не спала всю ночь и всесторонне обдумала свой план. Теперь она знала, что ее нога позволяет ей ехать верхом не более трех часов в день. Значит, путь до Лондона займет дня четыре. А у нее всего пятнадцать фунтов… Здесь было над чем подумать. Уже в конюшне, осторожно поглаживая Гэдфли, она взглянула на свое кольцо и довольно улыбнулась. Не о чем думать. У нее значительно больше пятнадцати фунтов. Она заложит кольцо.

Гэдфли беспокойно фыркал и проявлял явные признаки тревоги, не желая, чтобы его седлал кто-то посторонний, а не его законный хозяин.

— Спокойно, спокойно, мальчик, — успокаивающе прошептала Виктория, — сейчас поедем.

— Я в этом очень сомневаюсь, Виктория.

Дернувшись, как от удара, Виктория резко обернулась. В нескольких шагах от нее стоял Рафаэль. На нем были только панталоны и полурасстегнутая рубашка. Обуться он не успел.

На мгновение Виктория потеряла дар речи. Она же была так осторожна! Она прислонилась щекой к гладкой коже седла и начала молиться. Господи, пусть он исчезнет, это не может быть живой, реальный Рафаэль. Это просто дурной сон, ужасный ночной кошмар.

Увы, Рафаэль никуда не делся. Он неподвижно стоял, скрестив на груди свои сильные руки, и казался совершенно безучастным. Ни один мускул не дрогнул на его бледном лице.

— Как ты узнал!

— Видишь ли, дорогая, мне пришло в голову, что ты немного не в себе. Только дура или сумасшедшая решится сбежать, имея в кармане всего пятнадцать фунтов. Этим поступком ты только подтвердила мое и без того невысокое мнение о твоих умственных способностях.

— Но у меня есть значительно больше жалких пятнадцати фунтов! — выпалила она, тут же пожалев о сказанном. Не зная, что предпринять, она растерянно оглянулась на уже оседланного жеребца, прикидывая, не сумеет ли она вскочить на него и прорваться мимо Рафаэля к выходу.

Создавалось впечатление, что он читает ее мысли.

— Даже и не пытайся, Виктория. Что же касается твоих денежных средств, я уже все проверил. Ты не пыталась украсть мои деньги. Если бы ты проникла в мою спальню, я бы наверняка проснулся, и остаток ночи ты бы провела в моей постели.