– Так я могу и в комнате поесть, – понял намек вор.

– Не торопись, один из гостей с тобой сначала поздоровается.

Вор только молча кивнул и принялся обстоятельно завтракать. Да и хозяйка с девушкой, принесшей горячий чайник, тоже подсели к столу. А меньше чем через полчаса, когда Хасит уже не мог смотреть на еду и начал подумывать, что пора уходить, наверное, гости не придут, на веранде вдруг раздался топот, мужские голоса и в комнату ворвался Лаис.

Мельком скользнул взглядом по вору, шагнул к дивану, подхватил мальчишку и крепко прижал к себе.

– Кор… как вы сюда попали?

– Сейчас… – Малыш снял с шеи простой деревянный свисток, изображающий свирель, покрутил и достал крохотный лоскуток бумаги, свернутый в тонкую трубочку. – Это тебе.

– Что? – пробежав глазами записку, возмутился Гартлиб. – Ну уж нет!

– Ты не хочешь забрать меня к себе? – опечалился малыш, и все поняли, что у Мальяры от сына секретов не было.

– Хочу. Просто мечтаю, – снова притиснул его к себе Гарт, – но не собираюсь сидеть и ждать, пока она там одна воюет с ведьмой и ее бандитами.

– Она сейчас не воюет, – почти прошептал ребенок, – она спит. И у нее болит вот тут. – Он показал то место на щеке, где у Мальяры была метка вдовы.

– Гадина, – сразу поняла, что это означает, Тмирна и оглянулась на Хасита. – Иди, отдохни. Кора я сама уложу.

– Я сам его уложу, – крепче вцепился в ребенка Гарт, оглянулся на молчавшего Змея, перевел взгляд на вора. – Спасибо, Хасит, что присмотрел. Я у тебя в долгу.

– Расплатишься, – остановила его настоятельница, – про это потом договоритесь, сейчас пусть отдохнет. Он ведь на судно проник и все видел. А ночью сумел до Мали добраться, но она велела увезти ее подруг и Кора.

– А Кор там откуда взялся? – озадаченно нахмурился Гарт, провожая взглядом ускользнувшего вора и начиная подозревать, что все было совсем не так, как он себе представлял.

– Я по цепи влез, – обняв его за шею, смущенно признался мальчишка. – Мы в трюме жили, в шкафчиках, Хасит циновки постелил. А ночью я к маме в окно влез, и она сказала… возьмите лодку и женщин. И матроса, чтобы греб.

– А сама почему в нее не села? – Гартлиб мрачнел все сильнее.

– Сказала… – виновато притих Кор, – что она справится. А мы ей мешаем…

– Ты только не злись на нее, – подсел к расстроенному брату Змей и осторожно коснулся его плеча. – Я свою Эсту выпороть хотел, когда она меня в монастырь отправила… и кольцо забрать. Вовремя одумался. Мало ли какая дурь в голову от опасения за них может прийти… это вон Тмирна девчонок так учит, ни на кого не надеяться.

– И правильно делает, – спокойно отозвалась настоятельница, словно речь шла не о ней. – Вас, вот таких надежных и отважных, не так уж много… потому-то далеко не каждой глупышке или болтушке везет встретить мужчину, на которого можно рассчитывать в трудную минуту. А мне нужно, чтобы выжили все до одной, вот и учу девочек не надеяться на чудо.

– Это целое искусство, – ухмыльнулся Змей, – всего несколькими словами и отчитала, и комплимент сделала, и оправдалась, и похвалилась… но мы и сами все это знаем. Просто когда душа рвется, не до разумных доводов, я на себе испытал. А сейчас хотел бы услышать, какой у нас план… и куда нужно подтягивать людей.

– Тсс, – приложила палец к губам женщина, указывая глазами на Кора, заснувшего на руках у графа, – нужно сначала уложить наше главное чудо. Он ведь ребенок, и не спал почти сутки.

– Давай я, – встала с кресла притихшая Лилия, но Гарт упрямо мотнул головой.

– Я сам. Куда?

– Соседняя комната, я покажу, – не стала спорить девушка, пошла впереди, а через минуту, вернувшись, опасливо уставилась на монахиню. – Матушка, ты что-то поняла?

– Да, – не стала отпираться та, – Кор не обычный ребенок. Он человек только наполовину, по крови. И полностью по образу мыслей. Мальяра сделала почти невозможное. Вернее, ее материнская любовь… хотя он и не ее сын. Но это я говорю вам по секрету, и помалкивайте, пока она не вернется.

Возвращаться к знахарке из маленького сарайчика, служившего слугам умывальней и стоявшего в нескольких десятках шагов от берега, Малиха не собиралась. И потому, едва Сула, указав на шаткое строение, вернулась в свою хижину, болтушка бегом бросилась к морю, прикидывая, сумеет ли преодолеть в такую погоду неширокий пролив в пару миль, за которым виднелась верхушка соседнего острова.

Хотя сюда, на острова, шторм не добрался, но тучи мчались по небу темным потоком, пропуская солнце лишь на краткие мгновения. Да и неласковый ветер, хоть и ослабленный скалистым заслоном, поднимал довольно высокие волны, несущиеся на берег сплошной чередой. Казалось, от этих волн даже вся рыба ушла спасаться в глубину, но кольцо, неумолимо греющее палец, говорило о другом.

Мальяра смело сбежала с пригорка, шагнула на выглаженную водой полосу мокрого песка, дожидаясь, пока очередная волна докатится до ее ног, и не успела даже ахнуть, когда вместе с волной на нее надвинулось что-то темное, схватило, скрутило, словно канатами, жесткими щупальцами и поволокло в глубину.

Она успела понять, что произошло нечто неправильное, что в ее отношения с родичами Кора вмешался кто-то неведомый и явно недобрый, но испуг пришел не сразу. И это помогло женщине захватить полную грудь воздуха, сжать губы и попытаться искать пути спасения, стараясь не думать при этом, что неизвестный зверь упорно тащит ее в глубину, не давая ни малейшей возможности вырваться.

Даже пальцами пошевелить не удавалось, а ей, чтобы позвать на помощь, обязательно нужно было потереть камушек на заветном колечке.

Отчаяние начало захлестывать душу Мали, когда она почувствовала, что почти не в силах удерживать рвущийся наружу воздух, и тогда она попыталась сделать последний отчаянный рывок, прежде чем сдаться.

Бесполезно. Тварь, тащившая ее в свое подводное логово, держала так крепко, что короткий горестный стон непроизвольно сорвался с губ вдовы, унося с собой горсть крупных воздушных пузырей. И последнюю надежду на спасение.

Без свежего воздуха сознание начало постепенно угасать, и мечущиеся в поисках спасения мысли словно замедлились, потому она не сразу поняла, откуда взялся на ее голове странный черный мешок, решила почти отстраненно, что чудовище ее проглотило. Зато в нем можно было дышать, и это оказалось настоящим счастьем. Правда, воздух был теплый, пах рыбой и сыростью, но это были такие мелочи по сравнению с первым глотком живительной пустоты. И неважно, что вместе с ней в желудок провалилась соленая вода, попавшая в рот, зато потом вдохнулось еще и еще, возвращая способность размышлять, жажду жизни и жаркую надежду. Очень скоро Мальяра сообразила, что в безопасном мешке находится лишь голова, а с ее оставшимся снаружи телом в этот момент происходит нечто странное и жуткое. Его крутило и переворачивало самым невероятным образом, и стискивающие его объятия неизвестного чудища то сжимались, грозя переломать ребра, то распускались, позволяя шевелить руками. В один из таких моментов Мальяра сумела выхватить из кармана заготовленную для совершенно другого случая колючку и, умоляя судьбу, чтоб нанесенный на нее яд, защищенный лишь тонким слоем воска, не смыло морской водой, со всей силы вонзила крохотное оружие в стискивающее ее щупальце.