– С чего ты взял?

– Чарли, она тебя не ненавидит.

Чарли кивнул и посмотрел на часы.

– В Калифорнии тоже есть больницы, – заметил он.

Такси свернуло на больничную стоянку.

– Поднимешься к ней? – спросил Дентон.

– Она не хочет меня видеть, – ответил Чарли.

– Ты ошибаешься. Она еще тогда хотела тебя видеть. По-моему, для того, чтобы извиниться.

Чарли потер стертые костяшки пальцев.

– Тут никто не виноват, – сказал он. – Послушай меня, я точно знаю. Такое дерьмо иногда случается.

Дентон протянул Чарли руку. Чарли несколько секунд смотрел на нее, а потом пожал.

– Не забудь проявить, – напомнил он Дентону, показывая на целлофановый пакет с одноразовой камерой. – Как бы ни повел себя наш мафиозо, фотографии – все, что у нас есть.

Чарли назвал водителю адрес Саманты, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Он представил себе Лизу в больничной палате. Сейчас она, наверное, улыбается своему любовнику. На секунду в нем пробудилась ревность – потому что к нему улыбка Лизы больше не имела отношения.

Зато скоро ему улыбнется другая женщина. Как он благодарен судьбе за то, что снова увидит Саманту! Выходя из такси, Чарли загадал: хорошо бы она оказалась дома. Он крепко обнимет ее и поцелует. И больше не отпустит от себя.

Выполнение второго заказа для итальянцев Минь перепоручил жене. Потом он приказал своим шестеркам следить за Чарли Пеллеккьей, а сам, переговорив с Леркази, сразу помчались в больницу.

Наблюдая за такси на стоянке, Минь пригнул голову к рулю. Из такси вышел какой-то человек и зашагал в сторону главного входа. Двое подручных Миня сидели в машине чуть поодаль. Они тут же отзвонили ему: Чарли Пеллеккья остался в такси.

Минь закурил, глядя, как разворачивается такси, и посмотрел в салон проезжавшей мимо машины. На заднем сиденье четко вырисовывался силуэт крепкого мужчины. Чарли Пеллеккья ни на что не обращал внимания – судя по всему, о чем-то глубоко задумался.

Минь сделал несколько затяжек, а потом переключил передачу и поехал за такси, держась на безопасном расстоянии. Когда его подручные спросили, не подрезать ли такси, Минь ответил по-французски и тут же перевел на английский:

– Non. Revenez au restaurant. Aidez couper celui-là. Je me charge celui-ci. Нет. Возвращайтесь в ресторан. Помогите распилить того, второго. Об этом я сам позабочусь.

– Уверен? – спросил один из подручных.

– Ne t'inquiéte pas de moi, huh. Не волнуйтесь.

Бо развязал Саманте щиколотки и тут же спустил с себя штаны. Саманта, наблюдавшая за ним из-за полуприкрытых век, решила подпустить его поближе.

Он начал целовать ей ноги, и она испустила слабый стон, притворяясь, будто ей приятно.

– Тебе ведь нравится, да? – прошептал Бо. Саманта с трудом заставила себя чуть-чуть раздвинуть ноги. – Да, детка, вижу, тебе хорошо, – сказал он, ведя губами все выше. Потом он лег на живот, желая добраться до ее бедер.

Можно было лягнуть его в физиономию уже теперь, но Саманта боялась, что удар окажется недостаточно сильным. Надо вырубить его надолго, чтобы успеть выбежать из дому. Она лежала неподвижно, время от времени заставляя себя постанывать, как будто от удовольствия. Липкие губы психа, которому нравилось избивать жену, постепенно придвигались к ее лону.

Она еще не совсем пришла в себя после хлороформа; видимо, Бо решил, что так с ней будет легче совладать. Он лизнул и поцеловал белую кожу; ее передернуло, и ему показалось, будто она начинает возбуждаться.

В вырезах ее темно-синих трусиков виднелись лобковые волоски. Увидев их, Бо завелся. Он даже прикусил нижнюю губу – так его прихватило.

Бо поднял голову и увидел, что глаза его пленницы медленно открываются. Он застыл ненадолго, но расслабился, увидев, что она снова закрыла глаза и облизнула губы.

– Тебе ведь нравится, правда? – спросил Бо.

Ему показалось, что она прошептала: «Да». Тогда он привстал на колени, чтобы подобраться к ней поближе.

Терпеть прикосновения этого психа было просто невыносимо. Да еще изображать, будто тебе приятно, когда он водит по ноге своим языком. Саманта заставила себя облизнуться, когда он заметил, что она очнулась. Потом она выгнула спину – совсем чуть-чуть, чтобы ступни прочнее стояли на полу.

Он придерживал ее за правую ногу; она чуть согнула ее, целясь коленом точно ему в пах.

Бо впился губами в ее лоно под трусиками – и тут же ахнул, отпрянул, сложился пополам от боли: она со всей силы врезала коленом ему в пах. Лицо у него перекосилось, он упал на бок. Саманта попыталась еще раз лягнуть его, но попала ступней в колено и поморщилась: наверное, будет синяк.

Прежде чем встать, Саманта откатилась подальше от Бо. Он протянул руку, пытаясь схватить ее за ногу. Она вскочила; ее мучитель катался по полу, держась за причинное место. Тогда Саманта что было сил врезала ему ногой по лицу. Судя по хрусту, сломала подонку нос; его лицо и футболка окрасились кровью.

Освободившись, Саманта побежала к входной двери. Придурок связал ей руки в локтях – запястья были свободны. Дергая дверную ручку, она слышала, как ее мучитель стонет от боли. Дверь не открывалась; Саманта сообразила, что Бо, войдя, запер ее. Она потянулась за ключом, и тут Бо завопил:

– Ах ты, сука!

Дверь была открыта; прежде чем выйти, она оглянулась. Бо сидел, прислонившись к телевизору, и целился в нее из пистолета. Саманта наклонилась вперед и услышала громкий хлопок. И тут же левую лодыжку пронзила острая боль.

Потеряв равновесие, она упала на ступеньки, ударилась головой обо что-то твердое, и все кругом погрузилось во мрак.

Навстречу им из-за поворота вынеслась машина. Таксисту, везшему Чарли, пришлось выкрутить руль до отказа вправо, чтобы избежать лобового столкновения.

– Вот уроды, – проворчал он.

Чарли повернулся на сиденье, но успел разглядеть только хвост маленького темного двухместного автомобиля. Водитель затормозил у дома Саманты, и Чарли сразу заметил, что парадная дверь открыта. Он достал бумажник, собираясь расплатиться с таксистом, и увидел, что у крыльца кто-то лежит.

– О господи! – воскликнул он. – О господи!

Проезд перекрыл мини-вэн, который все никак не мог вырулить с подъездной аллейки. За рулем мини-вэна сидела какая-то баба; Минь Кван высунулся из окошка и обругал ее. Неподалеку на газоне отчего-то толпились люди; услышав, что он ругается, они начали возмущаться.

– Дура гребаная, старая кошелка! – Минь хлопнул кулаком по приборной панели.

– Вызовите полицию! – прокричал кто-то.