– Да.

– Очень хорошо. – Он еще немного подался вперед. – Где американец?

Она подняла голову и посмотрела прямо в устремленные на нее черные глаза.

– Не знаю.

Полковник затушил сигарету и нажал кнопку сбоку стола.

Наступила длительная пауза, в течение которой он изучал лежащие перед ним бумаги. Лам Фан встал и положил ему на стол папку.

– Вам нужно расписаться здесь, сэр, – сказал он.

Нхан почувствовала, как по ее лицу потекли слезы. Она утерла их ладошкой. Звук открывающейся двери заставил ее оцепенеть. Вошли два маленьких человечка – те самые, которые утопили Донг Хама в ведре с водой. Они остановились у входа, ожидая.

Полковник сначала подписал бумагу, отдал папку Лам Фану, который вернулся к своему столу, потом посмотрел на двух маленьких человечков.

– Эта женщина располагает информацией, которую я хочу быстро получить, – сказал он. – Уведите ее и сломите ее упрямство. Работайте быстро, сделайте все, что нужно, чтобы заставить ее говорить, но вы должны быть уверены, что она не умрет.

Когда два маленьких человечка направились к ней, Нхан забилась в истерике.

Полковник Он Дин Кхак заканчивал есть ча джио с крабами, которое он запивал теплым китайским вином. Время от времени он поглядывал на золотые настольные часы. Было без двадцати минут девять.

Женщина уже три часа находилась в руках его людей. Факт, что ему до сих пор не была передана ожидаемая информация, удивлял полковника. Его люди научились очень быстро вырывать у своих жертв информацию. Промедление раздражало полковника, но способности его людей не вызывали сомнений. Однако эта женщина и ее смешное упрямство взбесили его. На лице появилось выражение жестокости. Ну что ж, она дорого заплатит за свое упрямство. Его люди не знают пощады. Он бы не хотел побывать в их руках.

Он отодвинул бокал и потянулся за яблоком. Он медленно и с наслаждением жевал яблоко, когда раздался негромкий стук в дверь и появился Лам Фан.

– Женщина подготовлена к допросу, – сказал он. – Вы желали бы допросить ее лично?

Полковник еще раз откусил яблоко.

– Она потребовала достаточно времени. Какая степень строгости была применена?

– Максимальная, – ответил Лам Фан. – Учитывая, что вы хотели быстро получить информацию, на нее оказывалось непрерывное воздействие. Она была сломлена лишь несколько минут назад.

Полковник доел яблоко, отодвинул стул и поднялся.

– Я сам допрошу ее, – проговорил он. – Пойдем со мной.

Они вышли из комнаты, прошли по коридору и спустились по винтовой лестнице в комнату, где допрашивали заключенных.

Это была маленькая комната, ее пол и стены были покрыты белым кафелем. Металлический стол с прикрепленными к полу ножками освещался свисающей с потолка мощной лампой.

На столе лежала Нхан, ее запястья и лодыжки были стянуты ремнями. Глаза были закрыты. Голова оттянута назад веревкой, лицо было зеленовато-желтым. Она дышала с трудом, неровно, судорожными глотками.

Два маленьких человечка сидели на корточках по обе стороны от нее. Они вспотели и выглядели уставшими. При появлении полковника они встали.

Он подошел к Нхан и посмотрел на нее.

– Итак? Где американец?

Нхан медленно открыла глаза: они были мутными, как будто она еще не полностью пришла в сознание. Она пробормотала что-то, чего полковник не смог расслышать.

Один из человечков подошел к ней и шлепнул ее по лицу. Ее глаза расширились, и она сжалась от страха. По лицу покатились слезы.

Непрекращающаяся пытка, которой она подверглась, вызывала нестерпимую боль. Нхан почувствовала, что дальнейшее сопротивление становится невозможным. Может быть, думала она, она сможет промолчать еще час, но рано или поздно, если она не получит передышки, она будет сломлена и выдаст Стива. Ее мучения продолжались уже три часа, двадцать шесть часов, которые ей предстояло выдержать для спасения Стива, были, она это знала, непереносимым испытанием выносливости: необходима отсрочка. Нужно убедить нагнувшегося над ней человека, что Стив находится где-нибудь вдали от Фудаумота. Пока они будут разыскивать его там, она соберет силы, чтобы выдержать новые издевательства над ее трепещущим телом.

– В Далате, – прошептала она и закрыла глаза.

Несколько месяцев назад Стив повез ее в конце недели в Далат, это был летний курорт в горах, куда люди скрывались от городского зноя. Она достаточно хорошо запомнила это местечко, чтобы иметь возможность соврать.

– Где в Далате? – спросил, нахмурившись, полковник.

– В доме.

– Кому принадлежит дом?

– Американцу.

– Где этот дом?

– Третий дом от вокзала: дом с красной крышей и желтыми воротами, – сказала Нхан, не открывая глаз, она боялась, что он заподозрит неправду.

Полковник глубоко вздохнул.

– Он сейчас там?

– Да.

Полковник наклонился ниже, маленькие глазки сверкали. Он прошептал так, чтобы никто, кроме Нхан, не мог бы услышать его:

– Бриллианты у него?

– Да.

Полковник выпрямился.

– Итак, – сказал он Лам Фану, – я уже потерял достаточно времени. Я немедленно еду в Далат.

Лам Фан поглядел на Нхан.

– Она, возможно, лжет, чтобы выиграть время, – сказал он.

Лицо полковника помрачнело.

– Она не посмела бы! Если она наврала мне, я разрежу ее на куски. – Он схватил Нхан за руку и потряс ее. – Слушай меня, – прорычал полковник. – Ты лжешь? Тебе лучше сказать правду. Если я выясню, что ты солгала, ты раскаешься в этом.

Нхан едва покачала головой. Она заставила себя произнести дрожащим голосом:

– Это правда. Он в Далате.

Полковник оттолкнул маленького человечка.

– Она не врет, – сказал он. – Она понимает, что делает. Она была глупа, когда так долго сопротивлялась. – Он направился к двери, затем остановился, посмотрел на двух маленьких человечков. – Дайте ей воды, пусть она отдохнет. Погасите свет. Я вернусь примерно через десять часов. Тогда я решу, что с ней делать.

Нхан судорожно зарыдала. Десять часов! Десять часов отдыха и шестнадцать часов пытки: выдержит ли она?

Вернувшись в свой кабинет, полковник велел Лам Фану позвать инспектора Нгок Лина.

– Он поедет со мной в Далат, – сказал полковник. – Когда мы убьем американца и я возьму бриллианты, я устраню инспектора. Американец застрелит его, и, пытаясь защитить инспектора, я должен буду убить американца.

– Вы можете не найти его там, – сказал Лам Фан. – Я все-таки думаю, что она наврала.