Чтобы не портить настроения сестре, Заза бодро произнесла:

— Как будет чудесно иметь тебя подружкой на свадьбе Так что ты уж постарайся выздороветь. Мы выберем тебе самое красивое платье, и все будут смотреть больше на тебя, чем на невесту.

— Мне бы этого очень хотелось, — призналась Рейчел, — но такого все-таки не будет, потому что, дорогая Заза, ты гораздо красивее меня, даже если я надену самый роскошный наряд.

Заза наклонилась, чтобы поцеловать сестру, подумав при этом, что на свете есть только один человек, ради которого ей хотелось бы выглядеть красивой. А так как он никогда не увидит ее больше, то и собственная внешность уже мало интересовала девушку.

Она позволила графине-воспитательнице выбрать для нее платье, в котором ей придется предстать завтра на приеме перед принцем.

Великий герцог намеревался встретить жениха на вокзале, а когда ему намекнули, что желательно, чтобы его сопровождала и принцесса, он резко заявил, что от женщин мало пользы на таких важных церемониях, и нечего принцессе путаться под ногами, и что принц может увидеть невесту во дворце, после того как пышный кортеж монархических особ проедет по городу.

Как обычно, придворные с молчаливым поклоном восприняли это странное решение великого герцога.

Заза, однако, не нашла в этом ничего странного. Герцог смертельно боялся всяческих провокаций и не желал подвергать риску свою дочь. Кроме того, он хотел доставить двойное удовольствие жителям столицы, потому что зрелище герцогского кортежа, а на следующий день появление на публике жениха и невесты как бы удлинят праздник. А для подданных его не было, пожалуй, большего удовольствия, чем лишний раз полюбоваться на обряженных в роскошные одежды коронованных особ.

Чем дольше будет длиться празднование в Мелхаузене, тем меньше умы его граждан будут заняты проблемами, волнующими умы обитателей соседней свободолюбивой Франции.

Заза внимательно следила за газетами с тех пор, как приехала домой. То, о чем предупреждал Пьер, случилось и занимало полосы всех газет, даже тех, которые обычно писали только о внутренних событиях Мелхаузена.

Сенсационное убийство французского президента повергло великую страну в шок, и правительство, а также полиция Парижа решили немедленно предать суду всех известных теоретиков анархизма и доказать, что они несут прямую ответственность за совершенные злодеяния.

Заза прочитала о том, что дома подозреваемых были подвергнуты обыску и произведено множество арестов. За решеткой оказался и Эмиль Пужье, которого должны были судить в ближайшее время.

По этому поводу отец Заза как-то за обедом выразился кратко и сурово:

— Чем скорее все эти негодяи положат голову под гильотину, тем лучше. Французское правительство проявило слабость, и за это ему нет прощения. Если у меня в Мелхаузене взорвется хоть одна хлопушка, я отправлю на гильотину любого, хоть как-то причастного к взрыву.

Заза прекрасно знала, что за этими грозными заявлениями и жестокими угрозами кроется его страх. На самом деле она думала, что бороться насилием против насилия — не лучший способ его победить. Но, конечно, вслух девушка не стала высказывать эти мысли перед отцом.

Она была согласна с министрами отца, которые считали, что церемония бракосочетания в Мелхаузене отвлечет умы граждан их герцогства от анархических поползновений.

Все в Дорне ждали этого шумного и грандиозного события, и только главное действующее лицо, сама невеста не испытывала по этому поводу никакой радости. Однако ей не оставалось ничего другого, как смириться с обстоятельствами, и поэтому Заза, облачившись в парадное платье с помощью графини Гликсбург и многочисленных горничных, отправилась в зал для приемов ждать в окружении придворных, когда торжественный кортеж прибудет во дворец.

Принцесса надеялась, что никто не заметил, что она выглядит на удивление спокойной, даже равнодушной, что на лице ее мертвенная бледность, а под глазами темные круги.

Заза предполагала, что женщины, шепчущиеся за ее спиной, воспринимают принцессу как символ монархической власти, а не как обыкновенную девушку со своими желаниями и чувствами.

Пока она делала то, что от нее ждали, никто не требовал от нее большего, словно она была неодушевленной механической куклой или музыкальной шкатулкой, которая играла заданную, всем известную мелодию, когда кто-то включал ее.

Всю прошлую ночь Заза проплакала, вспоминая Пьера, и сейчас была измучена до предела. Если все предыдущие дни по возвращении из Парижа она провела как бы в летаргическом сне, то теперь душа ее вновь тосковала, а каждый нерв буквально кричал от боли.

«Пьер, Пьер!»— захлебывалась она в рыданиях в сумраке своей спальни. Она чувствовала, как будто какая-то неведомая сила увлекала ее в ад, где не было ни света, ни надежды.

Заза встала с головной болью и ощутила, что на нее как бы надели прозрачный колпак и что бы ни сказал или ни сделал принц Аристид, до ее сознания это не дойдет. Если бы он даже вдруг отказался встретиться с ней по прибытии во дворец и все пришли в изумление, то она бы осталась совершенно равнодушной.

Ее размышления прервал взволнованный голос графини Гликсбург. Та уже некоторое время что-то шептала ей на ухо, но принцесса никак на это не реагировала.

— Прошу прощения, графиня, — Заза пришлось извиниться перед воспитательницей. — Что вы сказали?

— Я сказала, — произнесла графиня уже несколько рассерженно, — что их высочества уже прибыли во дворец.

Заза огляделась и увидела, что все придворные и их жены выстроились в две длинные шеренги по обе стороны ковровой дорожки, ведущей от входа к тронному помосту.

Сама девушка стояла на этом помосте, ожидая отца и жениха. Здесь, на глазах у всех, произойдет ее первая встреча с будущим мужем.

Огромные хрустальные люстры заливали это самое большое и красивое помещение дворца ослепительным светом. В дальнем конце зала послышался невнятный взволнованный шепот, и графиня с придыханием заявила:

— Они уже здесь.

Внезапно Заза почувствовала неодолимое желание, убежать отсюда. Она не хотела встречаться с принцем, с человеком, за которого должна выходить замуж и который, несомненно, тоже не хочет связать свою судьбу с нею. Ведь они чужие люди и такими же чужими людьми и останутся.

«Монархисты правы — все монархии должны быть сметены!»

И тогда она станет обычной девушкой, имеющей право на любовь и личное счастье, на замужество с любимым человеком, а не будет марионеткой, разряженной куклой, выставленной напоказ для удовлетворения любопытства публики и обязанной производить на свет наследников, таких же обделенных личным счастьем детей, как она сама.

«Если бы у меня сейчас была бомба, я бы, честное слово, швырнула бы ее в толпу!»— такая безумная мысль мелькнула в голове Заза. Но она прекрасно знала, что никуда не убежит, а тем более не совершит такого ужасного поступка.