– Какой кошмар… И вы ее не убили?

– Нет. Дальше – хуже.

– Не сомневаюсь. Хотя услышанного уже достаточно.

– Какое счастье, что вы так меня понимаете. Так я продолжу? Всю жизнь я делаю своему сыну на завтрак сырники со сметаной и манную кашу с маслом и вареньем или свиные молочные сосиски. И вдруг эта гадость мне говорит: «Дима должен быть в хорошей физической форме, нельзя его пичкать вашей вредной едой. А бутерброд с салями – просто яд. Это все каменный век: вы моего мужа травите. Я каждые два месяца живу как веганка. И Дима тоже будет веганцем». Веганка она… Я ей, конечно, тут же сказала, кто она. А эта коза недоеная мне ответила. И началось… Короче, мы не подружились, но она взяла и родила. Рожала, понятное дело, чтобы моего дурачка удержать. Но ребенок получился просто нереальный: красавец, умничка – на нее совсем не похож. В общем, сейчас дело дошло до развода. Она хочет оставить себе ребенка и участок на Ильинке, который мы с отцом им подарили на годовщину свадьбы. Ну и дом шикарный скоро закончим строить. Естественно…

– А вы ей вместо этого готовы купить небольшой участок на Хованском? С оградкой…

– Дело немного в другом. Я даже не знаю, как объяснить. Мой мальчик… Понимаете… Он то готов, то не готов. Я же все вижу. Я же мать…

«Сто процентов – она не отец. Хотя в этой семье все может быть по-другому».

– «Видите» в смысле – следите?

– Ну что вы так сразу! Ну хорошо. Слежу. А что? Они живут в моем доме! И вот вы знаете, все хорошо вроде, что они ругаются. Развод назревает. А потом – бац! – интим… И он на пару дней как шелковый. Ничего не видит, никого не слышит: «Таня, Таня…» Лучше Тани нету дряни! Как зомби. Не знаю, что там она с ним делает, только вся моя работа насмарку.

– Понимаю ваше разочарование…

– И вот я к вам пришла.

– А что вы хотите, чтобы я сделал? Познакомить сынишку с кем-нибудь? Но это, скорее, к господину Листерману. Я могу познакомить только с Джессикой. Поговорить с вашей невесткой и выяснить, что она такое вытворяет, чего я не знаю? Но лучше спросить вам самой у вашего младенца. Или пусть полюбопытствует ваш муж. А так – «моя твою не понимай» – как говорит наш дворник Али Бердыкудлыев. Если они созреют на развод, тогда это, конечно, ко мне. А пока… Не вижу. Извините.

– Ну хорошо. Я вам расскажу. В конце концов, мы взрослые люди. Он ночью кричит. Вот я сколько лет замужем, а мой муж, извините, конечно, за всю нашу жизнь звука не издал.

«С такой женой, как ты, я бы тоже не кричал. Я бы ее молча душил…» – подумал я. Партийная дама определенно начала мне капать на мозг.

– А вы не думаете, что ваша невестка, например, просто зажимает своему любимому кое-что дверью. Ему нравится – он и кричит. Потом посмотрят на результат и два дня пишут роман «Пятьдесят оттенков синего». Вы дверь в спальне проверяли?

– Ужас какой вы говорите, Александр Андреевич! Помогите мне, пожалуйста. Я хочу добраться до правды. Хочу знать, что там у них происходит! Что она с моим мальчиком делает, эта шкода!

«Если то, что я думаю, то, скорее, “Феррари”, а не “Шкода”…» – пронеслось в голове.

– В общем, я решила пойти на крайние меры и установить везде камеры…

«Нет. Моя мама была просто подарком ангелов по сравнению с этой Крысильдой».

– Я даже с дочкой посоветовалась. Но она – аудитор и в этом ничего не понимает… Сын ее называет «ботаничкой». А она просто хороший специалист и любит свою работу. В пять лет попросила меня на день рождения подарить ей счеты. Представляете?

Я представил. Есть дочка. Значит, по крайней мере два раза в жизни кто-то уестествил эту кикимору. Должно быть, спьяну. А если эякуляция шла на трезвую голову, то надо срочно посмотреть на мужа. Похоже, что он просто герой.

– Вот моя просьба. Она что-то делает, и я не понимаю что. Но главное – это развод. Хочу, чтоб она ушла. Мы с отцом так долго не выдержим и умрем.

«Не худший вариант, вообще-то… – подумал я. – Какую гадость только ни предлагали мне в этом кабинете… Свекровь… Интересно, на что бы такая была способна в тридцать седьмом…»

– Я подумаю, Нина Павловна. Дайте мне неделю. А вы пока поищите у молодых… есть ли у них что-нибудь из кожи, латекса… такое, ну вы понимаете. Или цепочки какие-нибудь, что-нибудь из набора юного дантиста прошлого века – щипцы, зажимы. Может, найдете хлыстики какие…

Через два дня я сидел на террасе московского гольф-клуба и тихо млел с закрытыми глазами на летнем солнце. Был будний день, и любопытствующие глаза не должны были нас найти в одиннадцать утра. По-моему, я заснул, когда неожиданно почувствовал на себе какую-то приятную тень.

Красивое слово «куртизанка» подразумевает под собой профессиональную деятельность, присущую отношениям, растянутым во времени. В отличие от всяких там коротких отношений. Аля была, может быть, самой известной куртизанкой Москвы. В восемнадцать лет к ней прицепилось прозвище Эсти, и лишь немногие знали ее настоящее имя. Две версии происхождения были мне в свое время рассказаны ее бывшим мужем (я был ее адвокатом, и он зачем-то хотел рассказать ее адвокату биографию бывшей супруги в кулуарах Пресненского суда): «Эсти» – от английского «эстимейт», что по-нашему означает «оценка» (псевдоним прилип потому, что именно так она смотрела на каждую мужскую особь, появлявшуюся в орбите), и «Эсти» – как эстафетная палочка. Что тоже понятно. Бывший супруг, очевидно, ожидал, что, шокированный всем услышанным, я в зале суда выскажусь приблизительно так: «Ваша честь, достопочтенный суд! Я отказываюсь от своей клиентки! Она – низкая, продажная женщина и, вы не поверите, спит с мужчинами ЗА ДЕНЬГИ! Я оскорблен в лучших чувствах и больше не хочу с ней разговаривать». То есть согласно логике этого «рогационного марала», я, по идее, вообще не должен ни с одной женщиной, кроме моей йоркширихи Джессики, не то чтобы работать, а даже общаться.

Вот эта Аля и была моей последней надеждой на «проливание света» по поводу ночных криков после вчерашней беседы со старой идиоткой. Хотя вначале разговор с бывшей коммунисткой начался шепотом и даже очень возбуждающе:

– Есть! Я обнаружила кое-что, как вы и говорили. Во-первых, у нее есть кожаное пальто Prada, а у него куртка. Марку не поняла. А во-вторых, я нашла эспандер и подушку из латекса. Вот. Молодец я? Ничегошеньки от зубного врача не нашла. Но в сарае есть стамески и папин старый рубанок с дореволюционными плоскогубцами. Не подойдет? Теперь объясните, почему он кричит.

Я представил себе, как сынишкина жена в кожаном пальто на голое тело тянет зубами эспандер, а это слово из трех букв (муж), возлегая в куртке из «Мира кожи и меха» в Сокольниках, на латексной подушке орет и стонет, лаская себя дедушкиным рубанком, при этом вожделенно посматривая на ее откровенные и повидавшие виды плоскогубцы…

Вся надежда была на Алю.

Бывшая клиентка выслушала и как-то очень просто сказала:

– Александр Андреевич! Вам сколько лет?