— Здравия желаю, товарищ подполковник! — Белозеров молодцевато подтянул начинающий уже расти живот.

— Здравствуйте, Белозеров! Что тут у вас случилось? — спросил Игорь Васильевич, пожимая ему руку.

— ЧП, товарищ подполковник. — Он раскрыл двери в дом, пропустил Корнилова и Белянчикова в сени. В сенях пахло кислой капустой, хлебом. У дверей в комнату стоял молодой парень в лейтенантской форме.

— Участковый Рыскалов! — громко, волнуясь, отрапортовал он.

Корнилов кивнул ему и прошел в комнату к большому дощатому, чисто выскобленному столу. Отодвинул стул, сел на него и, сняв шапку, поискал глазами, куда бы ее положить. Комната была просторная, оклеенная простенькими, в голубой цветочек, обоями. Кроме стола в углу стоял большой комод, божница над ним, старая ножная зингеровская машина под кружевной накидкой. На нее Игорь Васильевич и положил свою шапку. Белянчиков сел рядом, распахнув дубленку. Белозеров остановился перед Корниловым, а участковый так и остался в дверях.

— Ну что, капитан, — сказал Корнилов скучным голосом, — докладывай, какое у тебя ЧП.

— Такая история, товарищ подполковник: в полутора километрах от Владычкина, — он на секунду замялся, — это где Санпан живет…

— Ну, ну… — заторопил его Корнилов.

— …На тропке, что со станции ведет, сегодня утром владычкинские бабы убитого нашли, — продолжал Белозеров. — Утром, еще в потемках, к поезду шли и наткнулись. Лыжник. Уже и снегом подзамело.

За спиной у Корнилова кто–то кашлянул. «Кого это я тут не приметил еще?» — подумал он, оборачиваясь.

Рядом с окном, утонув в глубоком кресле, сидела старуха в черном платке и вязала, не обращая на них никакого внимания. «Что это я старуху не заметил? — подосадовал Корнилов. — Сыщиком называюсь!»

Перехватив взгляд подполковника, Белозеров сказал:

— Это хозяйка, товарищ подполковник. У нее участковый комнату снимает. Он ведь у нас совсем новый. Третий месяц как заступил… А старуха глухая, вы на нее внимания не обращайте.

— Порядочки! — проворчал Корнилов и посмотрел на участкового. Тот густо покраснел и даже голову наклонил, как провинившийся школьник.

«Ни на какой город он, оказывается, не смотрит, — решил Корнилов. — Новичок. Еще успеет обзавестись собственным домом».

— Садитесь, лейтенант. И вы, Александр Григорьевич, чего стоите?

— Лейтенант там побывал. На месте происшествия, — доложил Белозеров, усаживаясь на стул. Стул заскрипел под его грузным телом.

— Пусть он и рассказывает.

— Давай, Рыскалов, — кивнул Белозеров участковому, — доложи все, что видел!

— Следователя из прокуратуры вызвали? — перебил Корнилов.

— Он уже там. С двумя нашими сотрудниками, — ответил Белозеров. И добавил озабоченно: — Да и нам бы надо ехать. До Пехенца на «газике», а там пешком доберемся… «Газик» сейчас вернуться должен.

Сбиваясь и все время краснея, начал рассказывать лейтенант. Корнилов сразу уловил, что участковый не такой уж беспомощный, каким показался с первого взгляда. У него были, судя по рассказу, внимательный взгляд и цепкая память.

…Сегодня утром две женщины шли из Владычкина к поезду и наткнулись на занесенного снегом мужчину. Подумали сначала, что замерз какой–то пьянчуга. Расстегнули на груди куртку и увидели пропитанный кровью свитер. Во Владычкино возвращаться женщины не стали, пошли в Пехенец. А там уже с почты разыскали по телефону участкового. Лейтенант позвонил в райотдел, а сам успел съездить к убитому, оставил дежурить около трупа дружинников.

Корнилов слушал внимательно, не перебивая, только один раз нетерпеливо спросил:

— Ну, а Санпан–то, Санпан?

— Товарищ Корнилов, Санпан сейчас во Владычкине. Пьет. Мы установили наблюдение.

— Наблюдение — дело хорошее, — с сомнением сказал Корнилов. — Да только два года назад мы даже дом окружили — мыши не проскочить, а Санпан ушел.

— Он пьет, товарищ подполковник, — вставил Белозеров, с каким–то особым значением нажимая на слово «пьет».

— С кем пьет–то?

— Один.

— Ну ладно, — махнул рукой Корнилов. — Рассказывайте дальше… Что удалось установить? Чем убит?

— Рана огнестрельная.

«Ну вот, одно к одному! — забеспокоился Корнилов. — У Санпана должен быть пистолет».

— Никаких документов у убитого не нашли, — продолжал участковый. — В нейлоновой куртке железнодорожный билет Ленинград — Мшинская, несколько автобусных и трамвайных билетов, сто тридцать рублей денег. А в небольшом вещмешке бутылка армянского коньяка, две банки шпрот, коробка конфет.

— Странная поклажа, — сказал Корнилов. — В глухую деревню с бутылкой коньяка не всякий гость поедет…

— Да, он не местный, товарищ подполковник. Интеллигентный человек…

— Это вы по коньяку определили? — с ехидцей поинтересовался все время молчавший Белянчиков.

Лейтенант стушевался:

— Нет, не только в коньяке дело… Лицо у него… Ну да не берусь объяснить. Может быть, мне так показалось.

В это время на улице просигналила машина. Белозеров встрепенулся:

— Наш «газик». Может, поедем, товарищ подполковник?

— Поедем. — Корнилов встал. Взял со швейной машины шапку. — Только поедем во Владычкино. Санпана брать. Подробности обсудим в машине. А потом на место происшествия…

— В лесу ждут, — нерешительно сказал капитан.

— И Санпан ждет? — раздражаясь, спросил Корнилов. — Вы что, думаете, нас по головке погладят, если он опять уйдет? Да еще что–нибудь натворит?

Белянчиков нахлобучил Белозерову шапку и подтолкнул к дверям. Они молча вышли, провожаемые любопытным взглядом поднявшей голову от своего вязанья старухи. Молча сели в «газик». И только после того как Белозеров коротко бросил шоферу: «Во Владычкино», Корнилов спросил:

— А чего это убитый по лесу шел? Дорога–то на Владычкино есть?

— Есть, товарищ подполковник, — ответил участковый. — Но она кругаля дает, а по тропке ближе, прямее.

— Значит, лыжник места знал?

— Наверное, знал, — согласился участковый, — или спросил у кого на станции. Тропинка глухая. По ней из чужих редко кто ходит. Зимой снегом сильно заносит. Летом топко. Да и побаиваются…

— Забоишься тут у вас… Следы какие–нибудь обнаружили у трупа?

— За ночь снега намело — следов не разобрать, но показалось мне, что потоптались около трупа. Потоптались. Это точно.

— Ты, Юрий Евгеньевич, вместе с лейтенантом возьми потом на себя станцию, — повернулся Корнилов к Белянчикову. — Вас как величать–то, лейтенант?

— Василь Василич.

— Вы, Василий Васильевич, с капитаном Белянчиковым поедете на станцию. Выясните, с какого поезда сошел этот лыжник. Установите людей, приехавших тем же поездом… Народу ведь в будни, наверное, немного из Ленинграда приезжает…