– А в чем, собственно говоря, дело? – спросил он. – Я сказал ей, что собираюсь поговорить с кузиной, которую не видел уже много лет.

– Да, но, по-моему, она не очень-то довольна происходящим, – заметила Китти.

– Признаться, я не слишком хорошо знаком с этой леди, однако, сдается мне, что у нее вечно случаются приступы желчи, – сказал шевалье с сарказмом в голосе. – Впрочем, мне бы не следовало так выражаться о ней, ведь я рискую прослыть весьма неблагодарным человеком. Леди Мария проявила изрядную доброту к тому, у кого нет ни единого друга в столице, и посему мои уста скреплены печатью.

– П-прелестно, – произнес мистер Стоунхауз, когда они вместе с мистером Станденом с молчаливого согласия друг друга ретировались в коридор, чтобы «проветриться». – В-вот т-только не могу п-понять… Ес-сли у н-него в с-столице нет д-друзей, з-зачем он приехал? Н-нас-сколько я знаю, он н-не из п-посольства. – Понизив голос, мистер Стоунхауз добавил: – Я не г-говорю, ч-что он н-не кажется мне в-вполне п-приличным д-джентльменом… Просто м-мне это п-представляется странным…

На пути у них выросла долговязая фигура, и мистер Стоунхауз поднес к глазам лорнет.

– Лорд Долфинтон! Как поживаете? – спросил Фредди.

Граф сразу же, без обиняков, выложил кузену, зачем он к ним пожаловал:

– Мама сказала, чтобы вы привели Китти в ее ложу. Фредди, я и не знал, что ты собираешься увезти ее в Лондон!

Хотя мистера Стандена и раздосадовало подобное обхождение, но просящие нотки, появившиеся в голосе двоюродного брата, не остались без его внимания.

– Не знаю, что тебе известно, однако не стоит принимать все так близко к сердцу, – успокаивающим тоном проговорил он. – Сейчас уже слишком поздно вести Китти к твоей матушке. Скоро начнется представление. Пойди к ней и объясни это. Я приведу ее после следующего действия.

Взяв родственничка за руку, он мягко развернул его и придал движениям лорда Долфинтона нужное направление.

– Сущий семимесячный ребенок, – сказал Фредди мистеру Стоунхаузу, когда граф отошел от них на приличное расстояние. – Лучше будет вернуться и предупредить Китти.

– Ф-фредди! – придержал его мистер Стоунхауз. – Ч-что все это з-значит? Я имею в в-виду м-мраморы Элджина… В-вестминстерское аб-батство… Ты что, с-собираешься жениться?

– Нет! – невольно вырвалось у мистера Стандена. Опомнившись, он добавил: – Я только помолвлен, но мы пока держим это в секрете, Джаспер! На то есть свои… семейные причины…

– А-а-а… – произнес вконец сбитый с толку мистер Стоунхауз. – Я н-никому н-не с-скажу, но… почему…

– Занавес поднимается! – резко оборвал его Фредди, возвращаясь в ложу с видом кролика, за которым гонится терьер.

К большому удивлению и еще большему облегчению всех, леди Долфинтон встретила обрученную пару с редкой для этой особы приветливостью. Тяжелые черты лица женщины искажала хищная улыбка, а вот глаза всегда оставались серьезными. А еще леди Долфинтон любила поважничать, напуская на себя ореол значительной особы. У нее с самого начала не сложились отношения с родней покойного мужа. Виной тому была ее надменность и дурной нрав. С теми, кого она считала ниже себя, леди Долфинтон обращалась подчеркнуто пренебрежительно, а сына бессовестно тиранила. На пути к достижению собственных целей эта женщина мало перед чем останавливалась. Даже леди Леджервуд, которая всегда видела в людях самое хорошее, не смогла полюбить Августу. Она считала ее плохой матерью, чье отношение к туповатому сыну, по мнению леди Леджервуд, лишь увеличивало его слабоумие. Хуже мать Фредди ни о ком не отзывалась. Младшие члены семьи боялись графиню, когда были детьми, а повзрослев, избегали. Мистер Пениквик питал к этой женщине сильнейшую антипатию. Старик не делал секрета из того, что подозревает Августу в преждевременной смерти своего племянника, и заявлял на каждом углу: странности внучатого племянника унаследованы им от матери. Мистер Пениквик порой говаривал, что у всех Скирлингов водятся в голове тараканы, а еще многозначительно добавлял: он совсем не уверен, будто старый Джеймс Скирлинг утонул во время рыбной ловли в каком-то шотландском озерце. Не могут же они, говаривал мистер Пениквик, во всеуслышание объявить, что члена их семейки приходится держать взаперти в мансарде дома и приставить к нему двух дюжих слуг, чтобы он чего-нибудь не натворил.

Хорошо давая себе отчет в том, как сильно должна была рассердиться на нее графиня за отказ выйти замуж за Долфинтона, Китти с внутренним трепетом отправилась в ее ложу. Она столь крепко сжала руку сопровождавшего ее Фредди, что молодому человеку пришлось сделать ей замечание. Девушка извинилась и выразила надежду, что ее сиятельство не скажет ничего особенно неприятного. Слова мисс Чаринг удивили Фредди.

– Господи! Неужели вы ее боитесь?

– Нет… немного… По-моему, она дурной человек. Временами говорит такие ужасные вещи!

– Если она посмеет, мы просто уйдем, – сказал Фредди.

– Ой! Неужели у вас хватит духу? – хихикнув, осведомилась Китти.

– А что тут такого? Это же просто.

– Фредди, она же взбесится!

От одной только мысли об этом девушка пришла в неописуемый трепет, но практичного мистера Стандена не так легко было испугать.

– Ну и что, мы ведь уйдем и все равно ничего не будем видеть, – резонно заметил джентльмен. – Не бойтесь. Я вас не дам в обиду.

Это неожиданное хладнокровие со стороны мистера Стандена произвело на мисс Чаринг сильнейшее впечатление, впрочем, девушка нисколько не пожалела, что ей не пришлось проверить, храбр ли ее спутник на деле настолько же, как и на словах. Леди Долфинтон встретила их льстивыми улыбками, лукавыми поздравлениями и откровенными комплиментами Китти, которые она цедила тонкими накрашенными губами. Мисс Чаринг было даже позволено поцеловать дряблую щеку ее сиятельства, и Китти, к немалому изумлению, узнала, что весть о ее помолвке несказанно обрадовала графиню.

Пока леди Долфинтон изумляла Китти своей доброжелательностью, ее сын, схватив Фредди за полу сюртука, принялся дергать ее, привлекая к себе внимание кузена, который стоял, не сводя глаз со своей тетушки. Когда дерганья приняли нешуточный оборот, мистер Станден повел себя совсем не так, как хотелось бы лорду Долфинтону.

– Полноте! – возмущенно воскликнул Фредди. – Я в первый раз надел этот сюртук, и вот ты с Китти… – Встретив умоляющий взгляд кузена, мистер Станден умолк, а затем уже другим тоном добавил: – Ладно… В чем дело?

– Ты не говорил мне, что собираешься привезти Китти в Лондон, – жалобно промолвил граф.

– Не говорил, ну и что? Почему я должен был перед тобой отчитываться? – заявил Фредди.

– Он мне ничего никогда не говорит, – тоном обиженного ребенка обратился лорд к своей маменьке.

Графиня рассмеялась, но ее смех, как позже сказала Фредди его спутница, не предвещал ничего хорошего.