Если так, станет ли она когда-нибудь с ним разговаривать, даже если он останется единственным человеком на планете?

Но он не отваживался надеятся. Он был уверен только в одном – должно быть убито ещё три девушки.

Тем вечером Райли чувствовала себя очень несчастной. Она тупо смотрела что-то по телевизору с выключенным звуком, но в ушах её всё ещё звенели злые слова Эприл. Когда зазвонил телефон и она увидела, что звонок от Билла, она, затаив дыхание, взяла трубку.

– Билл! Расскажи мне новости!

Она услышала, что Билл тяжело вздохнул.

– У меня есть новости, – сказал он. – Но они тебе не понравятся.

Райли откинулась в кресле, готовясь услышать то, что сейчас скажет ей Билл.

– Волдер уверен, что Мира Киган может вернуть воспоминания, – сказал он. – Так что он вызвал психолога, чтобы загипнотизировать её.

– Как?! – охнула Райли.

– Но хуже всего то, – сказал Билл, – что работать с ней будет Леонард Ральстон.

Она с трудом могла поверить собственным ушам.

– Это бред! – сказала она. – Ральстон просто мошенник. В прошлый раз, когда Волдер привлёк его к расследованию, они заставили невинного человека подписать признание.

Билл издал горький смешок.

– Да, что ж, мы с тобой знаем, что Волдеру плевать на такие мелочи. Ральстон – автор бестселлеров. Он занимается гипнозом в телевизионных шоу. А Волдер любит знаменитостей. По его мнению, они не могут ошибаться.

Райли громко застонала.

– Чем я могу помочь, Билл? – спросила она.

– Ровно ничем. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вернуть тебя в дело. А пока тебе лучше держаться подальше. Ты можешь лишь усугубить всё для себя.

– Да, я знаю, – сказала Райли. – Я буду в стороне.

Между ними повисло молчание.

– Как дела дома? – спросил Билл.

По тону его голоса Райли поняла, что он хочет поговорить о чём-то, чём угодно, что не касается расследования. Ей было знакомо это чувство. А для неё это была возможность открыться кому-то, кому она часто доверяла свою жизнь.

С другой стороны, не отяготят ли Билла подробности её мерзких, но несущественных домашних проблем? Ему приходится решать собственную долю семейных вопросов, включая тяготящий его развод и непрекращающуюся борьбу за право опеки над его двумя сыновьями. А помимо этого его преследует дело, в котором он чувствует свою вину. Нет, сейчас не подходящее время.

– Всё в порядке, – сказала она.

– Хорошо, ну что ж, тогда буду держать тебя в курсе.

Райли поблагодарила его и положила трубку. Она села на диван и продолжила смотреть телевизор с выключенным звуком. Она не знала, как называется идущее шоу, но судя по виду, это был какой-то ситком с обычными бестолковыми диалогами между родителями и детьми. В сюжете были мягкосердечные перебранки, которые легко разрешались в течение получасовой серии с перерывами на рекламу.

«Неужели, где-то правда существуют такие семьи?» – думала Райли.

До сегодняшнего дня она думала, что у Блейна с его дочерью абсолютно безупречная совместная жизнь у них по соседству. Но теперь эта иллюзия испарилась. Она закрыла глаза и вспомнила искажённое лицо Фиби. Теперь, когда всё было уже позади, она могла предаться жалости к бедной женщине. А теперь, при воспоминании о безнадёжности в тех воспалённых глазах, у Райли появилось странное чувство, будто она смотрит в зеркало.

Она вспомнила слова Эприл, прежде чем та убежала наверх: «Ты даже хуже, чем мама Кристал».

Это не правда. Это не могло быть правдой. Фиби уже давно потерпела неудачу во всём, что она надеялась сделать в этой жизни. Райли ещё хотя бы держится за это кончиками пальцев. Но глубоко в душе она понимала, что у них с Фиби гораздо больше всего общего, чем она признаёт.

«Мы обе разочарованы, – подумала она. – Разочарованы собой».

Райли хотелось, чтобы жизнь Эприл была лучше, чем её. Ей не хотелось, чтобы из-за кого-то Эприл чувствовала себя такой же маленькой и бесполезной, как она из-за своего отца. Она хотела, чтобы у Эприл было счастливое детство в любящей семье, а не лишённые теплоты годы, которые прожила она сама, когда её воспитывали тётя с дядей.

Но та жизнь, которую она дала Эприл – лучше ли она, чем её собственная? Надежда на счастливое детство с обоими родителями исчезла, а теперь горничная-гватемалка в большей степени является матерью для её дочери, чем сама Райли. Что ещё хуже, Райли не смогла уберечь Эприл от риска и опасности, которыми была пропитана её собственная жизнь. После своего похищения Эприл знает о жестокости и насилии не меньше, чем сама Райли. Эприл даже помогла матери убить их похитителя. Почему подростку приходится жить с этим?

«Неудивительно, что она считает меня плохой матерью», – подумала Райли.

Может ли она контролировать хоть что-то в своей жизни, может ли она хоть что-то в ней изменить?

Она вдруг вспомнила Джилли и их последний телефонный разговор. Бедная девочка чувствовала себя одинокой и никому не нужной. Может быть, если они снова поговорят, они обе почувствуют себя лучше?

Она быстро рассчитала разницу во времени между Вирджинией и Аризоной: там сейчас около пяти вечера. Она решила, что это неплохое время для звонка.

Она взяла трубку и набрала номер приюта для подростков в Фениксе. На звонок снова ответила Бренда Фитч.

– Привет, Бренда, это Райли Пейдж.

– Чем я могу тебе помочь?

Райли немного удивилась. Голос Бренды звучал натянуто и с опаской.

– Я лишь хотела узнать, может быть, Джилли где-то неподалёку, – сказала Райли.

Последовала короткая пауза.

– Да, – ответила Бренда.

– Могу я с ней поговорить?

Повисло молчание. У Райли застучало сердце. Что это может значить?

Наконец, Бренда сбивчиво проговорила:

– Райли, я… мы все очень благодарны за то, что ты сделала для Джилли, приведя её к нам. Ты скорей всего спасла её жизнь. Вот только…

Снова воцарилась тишина.

– Что? – спросила Райли.

– Знаешь, Джилли ужасно расстроилась после вашего последнего разговора.

У Райли заныло в груди от воспоминания о нём.

«Почему я не могу жить с тобой? – спрашивала Джилли. – Я не причиню тебе проблем».

Когда Райли отказала ей, Джилли заплакала. Райли почувствовала, что отчаянно нуждается в том, чтобы всё исправить.

Бренда сказала:

– Она сказала мне, что больше не хочет с тобой разговаривать.

Райли ощутила комок в горле.