Возведи очи свои на небо, когда оно, подобно чистому зеркалу, со славою осиявает звездами землю и в удивлении скажи: если звезды сияют с такою славою, то кольми паче праведные и святые, сотворившие волю Св. Бога, в тот час, когда приидет Господь, возсияют неизглаголанным светом спасительной славы.

Вспомнив же о страшном оном пришествии, содрогнись телом и душею, и с сердечною болезнию скажи себе: каким же я, грешный, окажусь в этот страшный час? Как предстану Престолу страшнаго Судии? Как мне, разсеянному иметь место с совершенными? Или как мне, козлищу, стать с овцами одесную Христа? Или как мне, безплодному, оказаться в числе Святых, совершивших здесь плоды правды?

Мученики покажут свои муки, подвижники – свои добродетели; а я что покажу, кроме своего нерадения и всегдашних себе поблажек?

О душа грешная, душа безстыдная, душа ненавидевшая всегда Богоугодную жизнь! Долго ли увлекаться тебе худым навыком к лукавым помыслам? Чего ждешь в нерадении своем?..

Думаешь, что укоснит прийти Судия? Не укоснит Он, но как страшная молния будет пришествие Его с небес.

Постарайся же оказаться готовою в тот страшный час, чтобы не плакать там во век века.

39. Здесь накажи, и благодатию исправь, чтоб там не постыдиться (1, 319)

Пощади, милосердый Господи, пощади раба Твоего, чтоб не оказаться мне там предстоящим судилищу Твоему в страхе и великом стыде и не стать позором для Ангелов и человеков.

Здесь, Спаситель мой, накажи меня как чадолюбивый и сердобольный Отец, а там прости, как единый безгрешный и многомилостивый Бог. Ибо, если здесь не вразумишь несчастнаго и не дашь ему сердечнаго озарения, чтобы ежедневно без стыда приносил он покаяние во грехах своих, – что там делать ему, не имеющему оправдания?

Когда не было еще меня на земле, угодно было Тебе, Владыко, по великим щедротам Твоим, образовать меня во чреве грешной матери моей; когда же родился я, то по милости Своей сподобил Ты меня стать сосудом благодати. Но, получив дар, я, слабый и грешный, по лености уклонился от воздаяния за него.

Почему, припадая ко благости Твоей, молюся Тебе, Сыне Единородный, Спасителю наш, отрезви меня и возстави, и паки осени благодатию Твоею, да озаряет она помраченный мой ум, как угодно Твоей благости, и, всегда пребывая со мною, своим невидимым руководством соделает меня достойным Царствия Небеснаго; дабы как здесь сия благодать Твоя была для меня, недостойнаго, на всякий час озарением, покровом, защитою, убежищем и радостию, так и там, Спаситель мой, под покровом ея укрылся бы я от страшнаго суда, и в Царствии Твоем, ущедренный ею, спасенный милостию Твоею, стал одесную, воспевая и прославляя долготерпение Твое, Пречистый Создатель мой, потому что не презрел Ты слез непотребнаго и грешнаго раба Твоего.

40. Возбуди, дай энергию и слезы (4, 25)

Простри, Господи, руку помощи мне, лежащему во прахе. Ибо хочу встать, и не могу; бремя греховное подавило меня, лукавый навык держит меня прикованным к земле, – и весь я – как разслабленный. Даю обет перемениться, – и пощусь, – но все остаюсь тот же; ревностен я славить Тебя устами, но благоугождать Тебе делами не усердствую.

Как осмелюсь просить об оставлении прежних грехов, не положив начала к оставлению прежняго грехолюбия? Или, как совлекуся ветхаго человека, не пресекши вожделений греховнаго обольщения?

О, Господи, воздвигни меня, разслабленнаго, возбуди спящаго, воскреси умерщвленнаго грехом! Спаси бедную душу мою от смерти, Господи, имеющий власть над жизнию и смертию!

Прежде кончины истреби во мне всякий грех и даруй мне, Человеколюбче, во всю эту краткую жизнь мою источать из сердца слезы к очищению душевных скверн моих, чтобы там мог я спастись под кровом всесильной руки Твоей, когда всякая душа вострепещет пред страшною Твоею славою.

Ей, Владыко, услыши и приими прошение грешнаго и недостойнаго раба Твоего, спаси меня туне, по благодати Твоей, – потому что Ты, милосердый и человеколюбивый Бог, и Тебе славу, благодарение и поклонение возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу.

41. Внутренне я не то, что наружно: исцели (4, 27)

Увы мне, какому подлежу я осуждению и какого достоин посрамления! Сокровенное мое не таково, как наружное; беседую о безстрастии, а сам день и ночь помышляю о