«Ничего, десантники-парашютисты и призраки АНБ тоже кое-что умеют», — успел подумать Томпсон, когда донеслись приглушенные звуки, напоминающие шум открытия бутылок с шампанским и падение чего-то мягкого, но тяжелого, на пол. Тихонько приоткрылась дверь в соседнюю комнату. Судя по силуэту, отразившемуся в лунном свете на полу, Лиззи решила прислушаться к происходящему. Но дверь столь же быстро прикрылась, видимо Чикконе тоже засекла демаскирующую ее картинку. Почти одновременно за дверью комнаты кто-то отчетливо потопал, заставив Тома насторожиться. Но тут же он успокоился, гость начал негромко насвистывать мелодию. «Кровь на стропах», неофициальный гимн парашютистов, — узнал Том. — Свои».

Он осторожно стукнул запасным магазином о пистолет. Потом еще раз. На третий дверь открылась и в комнату заглянул ясно различимый в свете Луны Джек.

— Готово, сэр. Двое морпехов, шофер и этот… «третий секретарь». Двоих КИА, один тяжело ранен, один — легко. Так как их было больше, применили оружие на поражение, — отрапортовал он, просочившись в комнату.

— Кто жив?

— «Секретарша» и один из морпехов — злобно ощерился Рейвен. — Но секретарь долго не проживет — тяжелый.

— Тогда пошли — допросим, — приказал Том. И вышел вслед за Джеком. Пистолет, кстати, из рук не выпускал, причем снятый с предохранителя. Паранойя иногда очень продляет жизнь.

Допрос поневоле продолжался недолго — скоро должен был наступить рассвет. Добитых «морпехов», которые оказывается в списках охраны не числились, труп водителя и полумертвого Лихи загрузили в машину и отвезли к указанному самим Лихи колодцу канализации. После чего добили и ничего больше не знавшего «секретаря», аккуратно скинули трупы в колодец. А машину отогнали назад к даче. И поставили на прежнем месте, словно ничего не случилось и ее просто принесло ветром. Так что утром крепко спавшего коменданта ожидал неожиданный сюрприз. Еще больший сюрприз ожидал посла, когда выяснилось, что пропали аж четыре работника посольства, включая третьего секретаря Лихи.

Но, как и положено дипломату, при встрече с генералом Томпсоном посол Томпсон[3] выглядел абсолютно спокойным. Невозмутимо поздоровался, поговорил на отвлеченные темы. Сообщил, что для проживания специалистов НАСА русские выделили дом неподалеку от здания Главкосмоса, ВДНХ и гостиницы «Космос». Уточнил сроки переезда и пообещал всемерное содействие соотечественникам в случае любых недоразумений.

— … Но признаюсь вам честно, Том, — улыбаясь во все шестьдесят четыре зуба настоящей голливудской улыбкой заметил он, — русские не меньше нас заинтересованы в сотрудничестве, особенно в столь сложной миссии, как полет на Луну. Полагаю, что никаких провокаций, трений или недоразумений вам ожидать не следует.

— Я вполне доверяю вашему компетентному мнению, Льюэллин, — ответил Том. Подумав, что неплохо бы сейчас пересчитать все пальцы на руках, после рукопожатия с таким квалифицированным дипломатом.

После разговора с послом Томпсон и сопровождавшая его в качестве секретаря Чикконе поехали на выделенной им машине в главное управление Главкосмоса, расположенное на Ярославской улице. Почему там — никто Томпсону сказать не смог, но судя по тому, что рядом, как и в «том» мире располагался Музей Космонавтики и гостиница «Космос», кто-то решил, что такое соседство будет вполне логичным.

Здание офиса, по американским понятиям, оказалось сравнительно небольшим, намного меньше возвышающейся неподалеку гостиницы. Как потом узнал Том, и чиновников в нем было совсем немного, зато стояла собственная радиостанция, а в подвальном помещении располагался вычислительный центр сразу из двух больших ЭВМ, терминалы которых можно было увидеть почти во всех кабинетах.

Встречал американцев у входа в здание невысокий подвижный лейтенант, оказавшийся адъютантом самого руководителя, генерал-полковника (запаса) ВКС Каманина. Легендарный летчик, еще в тридцатые прославившийся участием в спасении участников полярной экспедиции на пароходе «Челюскин», оказался высоким, выше Томпсона, крепким мужиком с рублеными чертами лица и короткой армейской прической. Мундир генерала сидел на нем как влитой, с привычной элегантностью кадрового военного. С одобрением покосившись на мундир Тома, также украшенный планками наград, он крепко пожал ему руку. С Лиззи же поздоровался совсем по-европейски, поцеловав руку. Чем вогнал казалось ко всему привычную разведчицу в легкую краску.

Обменявшись приветствиями, причем на английский слова русского генерала переводил адъютант, они по предложению Тома перешли на русский.

Беседа, надо признать весьма деловая и конструктивная, именно из-за своего характера затянулась больше чем на час. В результате Николай Петрович предложил американцам пообедать у них в столовой. Том согласился.

Столовая, располагавшаяся в том же здании, оказалось небольшой, светлой и уютной. Они расположились за столиком у стены, прямо под большим плакатом, словно попавшим сюда из какой-то смутно знакомой книги. Текст на нем на некоторое время даже ввел Тома в когнитивный диссонанс, так как не слишком соответствовал, по его мнению, серьезности учреждения. На плакате ярким синим шрифтом было нанесено: «Смелее, товарищи! Щелкайте челюстями! Г. Флобер».

Заметив заинтересованный взгляд Томпсона, Каманин улыбнулся и пояснил: — Молодежь шутит.

Обед, в традиционно русском стиле из трех блюд, принесенных на стол последовательно фигуристой официанткой, оказался приготовлен выше всяких похвал. Теперь уже настала пора удивляться русским, не ожидавшим, что американцы отнесутся к необычному для них набору блюд совершенно привычно. Когда же Том рассказал, что одним из любимых его ресторанов является «Боржч» в Лос-Анджелесе, Каманин понимающе кивнул.

После обеда полчаса посидели в «красном уголке», отдыхая и разговаривая на отвлеченные темы, причем и Том и Николай поделились фронтовыми воспоминаниями.

Как видно, этот треп после обеда стал последним аргументом, сломавшим лед недоверия между ними и вторая половина беседы оказалась куда проще и закончилась конструктивно. Согласовав все свои планы, русские и американцы расстались, довольные друг другом. Затем Том вернулся в посольство, на улицу Моховая. Где написал и передал шифровальщикам отчет для начальства и небольшое личное послание президенту.

После чего наконец поехал устраиваться на квартиру, где его уже с нетерпением ждали его близкие.

[1] Персонаж российского мультфильма «Остров сокровищ», на любую новость реагирующий словами: «Мне все это не нравится!»

[2] Стихотворение П. Когана «Лирическое отступление» — Но мы еще до Ганага, Но мы еще умрем в боях, Чтоб от Японии до Англии Сияла Родина моя» (1940 г.). В сущности — манифест троцкизма.

[3] Льюэллин Э. «Томми» Томпсон-младший — американский дипломат. Служил на Шри-Ланке, в Австрии и в Советском Союзе (в нашей реальности — с 1957 по 1962 год и снова с 1967 по 1969 год В свой первый срок он установил уникальные взаимоотношения с Н. Хрущевым. Был ключевым участником в процессе разработки политики нераспространения ядерного оружия и сыграл важную роль в начале процесса переговоров по ограничению стратегических вооружений)