Всякий раз, когда Джон сидел в моем кабинете и болтал ни о чем, я думал: «Зачем ты пригласил меня сюда? Я думал, ты хотел, чтобы я занимался тренерской работой, но я не могу этого делать, поскольку ты тратишь впустую кучу моего времени!»

Ему нужен был не помощник тренера по борьбе, который бы выслушивал его разговоры, – ему был нужен психиатр.

Не существовало никакого плана работы, и, насколько я мог понять, Джон не отчитывался ни перед кем в университетском городке. Деньги, которые он уже пожертвовал, плюс те, которые он пообещал для спортивных сооружений, похоже, совершенно успокоили ректора университета Вилланова. Я никогда не отмечал никаких признаков того, что спортивный директор университета делал что-либо, кроме полного игнорирования всего происходящего.

Дюпон, возможно, и числился где-то как некий «тренер», но это был замысел самого Джона. Чак был самым бесправным и недееспособным главным тренером первого дивизиона Национальной ассоциации студенческого спорта, независимо от вида спорта.

Джон делал все, что хотел, и мне приходилось отчитываться перед ним, и только перед ним одним.

Надежды на то, что Вилланова сможет обеспечить необходимую мне стабильность, быстро улетучились. В действительности это место стало воплощением нестабильности.

Когда Джон находился в моем кабинете, он хотел лишь имитации мной работы в течение дня. Вместо того чтобы делать дело, он предпочитал поручить это другому – как правило, тому, кто погрязал в выслушивании его алкогольно-наркотической болтовни.

Ты понимаешь, о чем я говорю?

Один день Чак мог быть назначен ответственным, на следующий день – я. Решая, кто именно сегодня или в этот конкретный момент несет ответственность, Джон тем самым демонстрировал свою власть.

Местный телеканал сделал репортаж о новой борцовской команде университета Вилланова, обратив особое внимание на роль Джона в ее становлении. Там была сцена с заплывом Джона в плавательном комплексе его имени. Он вышел из бассейна, весь мокрый. Затем камера проследовала за ним в «Павильон Джона Э. Дюпона», где прямо во время тренировки мужской баскетбольной команды он подошел к тренеру Массимино, выхватил у него из рук баскетбольный мяч и принялся говорить в камеру, тогда как вода стекала с него на площадку. Джон показывал всем, насколько безгранична его власть в Вилланова и что он мог делать все, что хотел.

* * *

У нас практически не было основы, на которой можно было бы комплектовать команду. Всегда сложно начинать подготовку борцовской команды, состоящей из одних новичков. Кроме того, Джон и Чак не могли привлечь хороших борцов. По существу, мы создавали команду с нуля. Джону и Чаку приходилось ходить по университетскому городку, выискивая парней, одетых в университетские футболки с борцовской эмблемой. Если кто-то занимался в университете борьбой, он мог попасть в нашу команду.

Однажды Чак сказал мне:

– Джон просил передать, что отныне ты отвечаешь за подбор кандидатов.

Это взбесило меня, поскольку наступал тот этап, когда я должен был активизировать подготовку к чемпионату мира 1987 года, а на меня теперь свалились обязанности по подбору кандидатов в команду, занимавшие массу времени и сил.

Вместо занятий борьбой я стал заниматься подбором новых борцов. В отличие от Дюпона, который мог сколько угодно козырять своими деньгами, зазывая новичков в команду, у меня в этом плане было очевидное преимущество: золотая олимпийская медаль и участие в чемпионате мира. Не требовалось много времени, чтобы вычислить новичков, заинтересованных в перспективных тренерах, на которых можно было бы положиться. Но я не мог предоставить им никаких гарантий. Мне легко было представить, как кандидаты в нашу команду мысленно вычеркивают нас из своего списка, стоит только мне упомянуть, что у меня нет в планах оставаться в Вилланова на ближайшие пять лет. Еще пять лет? Это исключено. Если бы не предстоящий чемпионат мира 1987 года, я бы уже ушел оттуда.

К весне, когда мы набирали новичков, у нас все еще не было корпуса «Батлер». Борцовский зал необходим для занятий борьбой. Невозможно на законных основаниях вести подготовку команды первого дивизиона без собственного борцовского зала.

Каждый день перед тренировкой нам приходилось раскатывать маты, а после тренировки скатывать их. У нас уходило полчаса на то, чтобы раскатать и расстелить их, затем еще полчаса на то, чтобы убрать. Сначала я сам каждый день занимался этим. Это неизбежно влияло на мою тренерскую работу, поэтому мы сформировали из своих борцов «команду по матам» и платили им за то, чтобы они делали все необходимое.

Если каждый день раскатывать маты, то требуется некоторое время для того, чтобы они выровнялись, поэтому нам пришлось иметь дело со складками на них. Стало уже привычной картиной, когда во время тренировки очередной пары один из борцов запинался на мате, который не успел полностью расправиться.

Я спрашивал Дюпона, когда же мы получим свой собственный зал.

– Скоро, – отвечал он, и это было его привычным ответом.

Где-то через три месяца такой фигни мы стали брать своих борцов на тренировки в поместье Джона. Он превратил в борцовский зал свой стрелковый тир, находившийся в доме. Проблема заключалась в том, что у тиров, как правило, низкий потолок, чтобы пули не рикошетили. Нам уже не приходилось скатывать-раскатывать маты, однако борцы не могли высоко поднимать соперника, не рискуя задеть потолок. Мы были вынуждены, по существу, изменить свой борцовский стиль, уделив с учетом высоты потолка больше внимания приемам без высоких бросков.

Нам также приходилось ставить будущих новичков в известность о том, что борцовский зал появится только в течение года с момента их зачисления в команду. Я не знал, будет ли это именно так, но выражение «скоро» не очень-то воодушевляло новых борцов.

Тем не менее Джон нашел способ произвести впечатление на новичков. Хотя данный шаг противоречил некоторым правилам Национальной ассоциации студенческого спорта, он все же пошел на это. Новичков доставляли на частных самолетах и вертолете Дюпона и размещали в дорогом отеле с безлимитным обслуживанием. Их кормили омарами и крабами, очищенными от панциря и порезанными кусочками, и поили шампанским. Это нарушало правила Национальной ассоциации студенческого спорта, которые определяли предельную сумму расходов на поездку каждого новичка. Однако эти парни были студентами и вряд ли знали все правила, которым надо было следовать. Они получали выгодное предложение и, полагаю, соглашались с условиями Дюпона, поскольку у них не было ничего лучшего.

Спортивные чиновники в Вилланова, однако, знали эти правила. Не думаю, что они действительно жаждали создания нового спортивного центра по подготовке борцов, но были готовы терпеть наше присутствие, учитывая обещания Дюпоном крупных пожертвований на баскетбольный зал и плавательный комплекс. Подозреваю, что их смущало участие Дюпона в спортивном проекте, но, насколько мне известно, они не заявляли никаких претензий и не интересовались нашей практикой набора новичков.