Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Они не вернулись домой к обеду. Я сделала пастушью запеканку. Думала, детей задержали в школе, но к четырем их все еще не было. Так что я разогрела запеканку к чаю. Я решила, что мальчишки снова побежали на ферму Алана, но Глория-то давно должна была прийти домой.
– Мадди, ты что-нибудь знаешь об этом?
Все повернулись к Мадди, и та застыдилась повязки на глазу.
– Должно быть, они в хостеле, с Грейс. Глория иногда ей помогает, – покачала она головой.
– Побегу проверю, – озабоченно пробормотала Плам, хватая жакет.
– Я с тобой, – вызвалась Мадди и не стала ждать ответа.
Они забрались в старый «Моррис» и помчались в Сауэртуайт.
Грейс сидела за шитьем: перелицовывала воротнички на рубашках и пришивала пуговицы. Услышав шаги, она подняла удивленные глаза.
– Конли здесь? – коротко спросила Плам.
– Господи, нет! Не видела их весь день. Все готовятся ко сну, пьют какао. А что?
– О, черт! Придется звонить в полицию. Они пропали. В школе были?
Грейс позвала Джона и Перри, близнецов, учившихся в одном классе с Сидом. Дети пришли в пижамах, улыбающиеся, краснощекие.
– Сид был сегодня в школе? – спросила Плам.
– Утром. Но днем… я видел его с леди в смешной шляпе. И Глория была с ними. Они пошли к центру деревни.
– О господи, эта женщина увезла детей, а ведь я запретила ей делать это.
Плам, побледнев, села.
– Как я могла быть такой дурой?
– Что за женщина? Не та взбалмошная особа, которая отвернула нос от моего кофе? – спросила Грейс. – Так она не из Департамента соцобеспечения?
– Боюсь, что нет. Господи, ну и идиотка же я! Это их мать, Марджери Конли. Наплела какую-то сказку о браке с американским солдатом. Но не дала мне имя и адрес. Я попросила ее приехать сюда в воскресенье, но она пошла в школу, забрала их… после четырех лет молчания. Как она могла! Бедный Сид, он ведь совсем ее не знает! О, следовало предупредить их еще в школе. Мне в голову не пришло… какой кошмар! И какую глупость я сотворила! Она сказала, что уезжает в Америку и хочет дать детям новую жизнь. Бьюсь об заклад, это все вранье. Дура! Дура! Какая я дура!
Мадди впервые видела тетю Плам в таком расстройстве.
– Но они даже не попрощались! – воскликнула она. – Даже вещей с собой не взяли!
– Да, все на месте, – кивнула Плам. – Поверить не могу, что они сбежали вот так, без единого слова! Видно, история повторяется. То она оставляет их без одежды и продуктов, то забирает, не позволив взять вещи. Я видела их свидетельства о рождении. Это точно мать Глории и Сида. Придется позвать полицию! Она не имела права их забирать!
– Глория не поехала бы, если бы не захотела, – вмешалась Мадди, пытаясь по-иному взглянуть на это дело, и тетя Плам призадумалась.
– Верно. Она может быть упрямой, если захочет, но ее легко сбить с толку. А Сид не поехал бы без сестры. Полагаю, они все же надеялись, что Марджери когда-нибудь приедет за ними. Но увозить детей таким образом! Даже не позволила попрощаться с друзьями! – вздохнула Плам.
– Она даст мне знать, где находится, обязательно даст, тетя Плам! Мать ничего плохого им не сделает, правда?
– Разумеется, дорогая. Но я ей не верю. И все эти разговоры насчет поездки в Голливуд… Глория такая глупышка, она точно поверит этим россказням.
– До утра все равно ничего не сделаешь. Хотя квартирмейстер сам привел эту женщину к нам, так что он должен сообразить, что предпринять. Что ж, придется подождать, – вздохнула миссис Баттерсби.
– Как я могла быть такой доверчивой! Верю любой жалостливой истории! Хотя я предполагала, что Марджери лжет! Мадди, едем домой. Нам еще нужно заехать к Батти и передать дурные новости.
Мадди молча села в машину. Прошло столько лет, и вдруг появляется эта женщина, которая когда-то давно в поезде доверила ей своих детей, и увозит подругу в Америку! Счастливица!
Мадди все еще втайне мечтала, что однажды, в конце войны, ее родители приедут, и все будет, как прежде. Такое утешение – мечтать об этом по ночам, когда завывает буря и невозможно заснуть.
Несправедливо! Почему ничего не происходит в ее судьбе?
* * *
«Пора идти на войну и убираться из Сауэртуайта», – думал Грег, маршируя по площади с подразделением гражданской обороны. Последний парад! Его длинные ноги стучали в такт маршу духового оркестра. Ему осточертело играть в солдатиков, когда где-то шла настоящая война. Он никогда не оставался в хостеле так долго, как сейчас, и теперь он просто кожей чувствовал, что ему надо сменить обстановку.
Конечно, ему нравится работать у Бригга. Но тут у него нет будущего. Все равно бизнес продолжат сыновья Бригга. Хостел уже не тот, все «старички» разъехались, а Мадди занята учебниками и новой лошадью Монти. Да и он стал слишком взрослым, чтобы играть со школьницами. Он соскучился по приключениям. Пора идти в армию. Увидеть другие места.
– Мы будем скучать по тебе, Грегори. И мистер Батти тоже. Ты всегда держал машину наготове, если требовался выезд «Скорой».
Миссис Плам пожала ему руку, когда он пришел сказать, что уезжает. В ее глазах стояли слезы.
– Я всегда знала, что из тебя выйдет толк. В армии тебя сразу заметят. Но обещай, что будешь нам писать! Уверена, что Мадди не захочет потерять твой след. Если когда-нибудь будешь в наших местах, знай, что в Бруклине тебя всегда ждет теплый прием. Вот…
Она сунула ему в руку несколько банкнот.
– Маленькая благодарность. Пришли свой адрес, чтобы мы смогли присылать тебе посылки.
– Не стоит, мисс, – прохрипел Грег, мечтая обнять ее, но чувствуя, что так нельзя. Такие леди не допускают панибратства.
Смешно, конечно, но это единственное место, где с ним обращались по-человечески.
Оглядываясь в последний раз, он увидел старый каменный дом, сверкающий на весеннем солнце десятками окон, аллею высоких деревьев и желтые нарциссы, кивающие головками на ветру. Дни становились все длиннее, небо было ярко-синим, и овцы вот-вот начнут ягниться. Только в этом месте он чувствовал себя как дома. Неплохо для временного жилья. Но пора двигаться дальше.
В армии его ждут кирпичные бараки и бетон, колючая проволока, муштра и охрана. А потом? Одному Богу известно, что будет потом. Что, если он никогда сюда не вернется?
«Только не оглядываться», – подумал он, пытаясь шагать уверенным шагом и подмигивая девушкам, глазевшим на парней с тротуаров. Вот он наденет мундир с нашивками, и девушек станет еще больше.
Он навсегда сохранит Сауэртуайт в своем сердце. Именно за это сражались британские солдаты. Вот за такие маленькие городки и деревни. За то, чтобы их жители были в безопасности и не знали, что такое налеты. Но кем он будет, когда вернется? Одно точно, он вернется в Бруклин с высоко поднятой головой. Больше никто не будет смотреть на него сверху вниз.