Я изучал устройство, это просто бомба. Оно может многое. Я еще изучаю, мне на это немало времени понадобится, но, например, нейросеть работает в поиске устройств, к которым может подключиться, дальность километр. Я сразу активировал эту опцию, пока чисто. Так как сеть сама подзаряжается, накопители ей не нужны, работает поиск часто, раз в пять минут срабатывает. Также с помощью нейросети я могу выходить в глубины своей памяти и все, что видел или слышал, если это не утеряно, скачать в память нейросети. Она чистая, к сожалению, перезапуск, и новая привязка удалила все, что было раньше. Скинуло к заводским настройкам, если это можно так назвать. Так я сразу создал отдельную папку для рока и стал записывать музыку, тут есть возможность убирать посторонние шумы, ведь, слушая ушами, я не только музыку слышал, но я пока не задействовал эту опцию, еще учусь.

Это все что успел, всего два десятка музыкальных композиций записал. Могу слушать их, звук обалденный, во сто крат лучше самых качественных колонок. В общем, врач меня осмотрел и выдал бумагу, что я задержался на двое суток из-за болезни. Он явно считал, что я обдолбан чем-то был, видимо какие-то похожие симптомы.

Вот так я натянул форму, вещи забрал, справка в кармане, и покинул территорию аэродрома. Я уже узнал, что попутных бортов не было, завтра летит один на Москву, но мест нет. Может, и освободится, но ждать из-за призрачного шанса как-то не хочется. Есть еще транзитники, но тут тоже палка о двух концах. Лучше на своем долечу. Чувствовал я себя действительно прекрасно, у нейросети, – буду так ее называть, хотя у той было свое название, в описании нашел эту информацию, – был встроенный свой меддок, но я пока там в настройках не разобрался. Вроде и своя защита есть, та же проблема. Нет времени. Ничего, путь до Дальнего Востока долгий, несколько недель поезда идут, если не скорые, конечно, успею изучить. Если не все, то многое. А в справке была написана причина госпитализации, если это можно так назвать, с симптомами отравления. А так я быстро в себя пришел, у врача не было причин меня задерживать, хотя явно хотел. Вот и выпустил. С вещмешком в руке я покинул аэродром. Машин не было, только что ушла одна в город, я не успел. Не расстроился. Времени было три часа дня, так что не спеша шел по укатанной дороге, некоторые машины притормаживали, но я махал рукой, мол, проезжай. Когда стемнело, я был на льду Днепра, достал «мессер», взлетел благополучно и направился в сторону Горького. А что, я планы менять не собирался. Там сяду на поезд, заодно узнаю, что там с моим домом. Я всего одно письмо получил от кормилицы. Порядок у них, живут. Однако проверить надо, так что загляну.

Не хватило дальности моего связного самолета до конечного маршрута. Всего каких-то сто километров оставалось. Однако ничего, сел на лед Оки, обслужил и заправил машину, а дальше полетел уже на «шторьхе». Не скажу, что погода радовала, сильный ветер, но не встречный, боковой, так что полет прошел спокойно. А вот сам Горький был скрыт снежным фронтом. Летел я по сканеру, в восьмидесяти метрах над землей. Температура где-то минус двадцать, крылья быстро покрывались льдом. Чую еще немного и рухну. Сел все так же на лед Оки, когда до Горького уже рукой было подать. Все, дальше не могу, еще немного и рухнул бы. Так что тут тоже обслужил и заправил самолет, а дальше поехал на «опеле», чуть трясло на наносах снега, но без проблем доехал до города, тут как раз переправа, песком склон посыпан, вот там и поднялся на берег, и покатил к комендатуре. Помню, где она, с прошлого и пока единственного посещения этого города. Темнота не мешала – светя фарами, доехал до нужной улицы. Кстати, патрулей военных особо не было, а народу гражданского хватало. А что, восьмой час вечера, ночи по сути еще нет, просто темное время суток. Так что, светя фарами, и доехал куда нужно. Народ вел себя спокойно, даже радостно. Победа, о чем было объявлено еще две недели назад, салют в Москве, почему бы людям не радоваться? Они заслужили. Ждем приказа на демобилизацию, и то, что пока первой волны не было, сильно настораживало. Кстати, только два дня назад сдался гарнизон Кенисберга, вчера по радио слышал в медсанчасти аэродрома.

Машину я решил не светить, тут не было фонарей, убрал ее и пешком дошел до комендатуры. Там дежурный офицер быстро меня оформил, я сказал ему, что по службе убываю, но задержусь тут на пару дней. Насчет места ночлега узнавал. Так что тот направил меня в общежитие. Они там устраивают командированных и вот таких, как я, случайных пассажиров. Зашел, это рядом было, оставил вещмешок, а сам на трамвае доехал до железнодорожного вокзала, где прямиком к военному коменданту. Тот изучил журнал и сообщил что завтра вечером проходит поезд. Идет на Красноярск. Там можно пересесть дальше. Я согласился, так что тот мне выдал билет. «СВ», жаль, не было, я узнавал, мог доплатить или купить, но были купейные вагоны. Поезд отходит по расписанию, в восемь вечера. Ровно через сутки. Опытный комендант советовал за час быть. Иногда расписание меняют в последний момент. Ничего, нагоню. Тут же на площади у вокзала нанял деда на санях, тот так левачил, и он отвез к моему дому. А чего завтра, что ли, заезжать? Все на работе будут. Сегодня у нас шестнадцатое января, завтра семнадцатое, среда. Около дома была большая снежная горка, тут уйма детей, со всей улицы, наверное. В основном маленькие, те, что постарше, на берег Волги бегали, там высокие и крутые берега, кататься интереснее. Тут и дети кормилицы были, когда к калитке подошел, подбежали. Полтора года меня не было, не узнали. Я на час задержался. У них все нормально, припасы пока есть. Живут одни, та семья заводского инженера еще осенью сорок третьего убыла на Урал, главу старшим инженером завода назначили. Новых не заселяли, так что жили те неплохо. Вот так пообщались, немного припасов оставил, а то у них к концу подходили, и ушел.

Дед в санях ждал, шкуру на ноги накинул, кажется волчью, и дымил трубкой, наблюдая, как детишки катаются. Я велел везти меня к