Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я говорю ему, чтобы не слишком высовывался. Боюсь, затравят мальчонку. Пусть лучше об уроках думает. В секцию его записала, фотоаппарат с отцом купили – чего еще ребенку в его возрасте надо?
– А вот это напрасно, – в грудном властном тембре Ден с удивлением узнает голос Адель. – У мальчика дар, если с умом подойти, в жизни многого добьется…
Голоса прерывает какое-то шипение. А потом в воздухе разливается тренькающая мелодия. Ден силится вспомнить, что за композиция, но память отказывается помогать. Будто пузырьки воды поднимаются на поверхность, отражаются от зеркальных стен аквариума. Вода поднимается все выше, зарастает пышными гроздьями водорослей у него над головой…
***
– Дыши, дыши, Денис!
Павел, скинув пиджак и закатав рукава, прижимает его к полу. Спиной Ден чувствует холодок кафеля – и сопротивляется. Нет, он еще живой! Не нужно закутывать его в смирительную рубашку, он еще не умер.
Память пульсирует, выкручивает тело изнутри. Вика…Викуля…
Она любила играть в спящую красавицу. Ложилась на диван и клала на грудь букетик из одуванчиков. И так могла лежать минут пять, десять, совсем не двигаясь. Брат всегда приходил, щекотно целовал в нос и будил. Его маленькой принцессе не нужно было ждать сто лет. А на сколько задержался он на этот раз?
Он сердито копает песок в песочнице. Заглядывает под каждый куст, карабкается на детскую площадку, сгибаясь в три погибели, проходит по пластиковым тоннелям. Заплаканная Вика ждет внизу.
– Вот нафига, скажи мне, ты ее с собой взяла?
Дочь опять начинает всхлипывать, хотя знает, что он терпеть не может, когда она хнычет. Осиротевшие четки без подвески болтаются, свисают почти до самой земли.
– Та подвеска, отец…
– Он не в оползень попал, как ты понял. Твой отец незадолго до аварии ушел к любовнице. Помнишь?
Да, какое-то лицо промелькнуло на фото. Лана, Ланочка – отец никогда не называл уменьшительными именами мать. Да той и не шло, с ее-то царственным именем. Гера, ревнивая, как ее мифическая тезка. Кажется, тогда мать обо всем узнала последней. И сгоряча прокляла отца вместе с его новой пассией.
Все-таки нельзя недооценивать силу слова.
Приложив ладони к вискам, Ден принялся раскачиваться из стороны в сторону. Еще немного, и затянет мантру, на одной тоскливой подвывающей ноте, будто древние плакальщицы.
Только бы с ума не сойти.
– Это было давно, Денис. Ну хватит, возьми себя в руки. Ты же мужчина.
Взяв протянутый ему платок, Ден оттер искусанные в кровь губы. В дверь заглянула встревоженная медсестра.
– У нас все в порядке, в порядке, – успокоил ее Павел Алексеевич. – Давай-ка, Денис, выйдем, посидим где-нибудь.
Перед глазами все еще полыхало зарево пожара, а от безмолвного укора в глазах сестры по спине бежали мурашки. Верно, мать тогда попросила забрать Вику из музыкальной школы. А он… кажется, нашлись дела поважней, и тогда за сестрой на машине заехал отец.
– Я ведь и не помнил эти годы ничего…
– Верно. И скажу больше: все к лучшему. – Павел выставил на столик несколько кофейных чашек в ряд. – Пей. Кофеин, конечно, не самое лучшее средство справиться со стрессом…
– Стресс? – Ден усмехнулся. Горячий кофе больно обжег искусанные губы. – Да меня словно обухом по голове. Жил-не тужил, и вдруг раз – сестра в коме, авария, неверный отец… Может, я еще убил под шумок кого-нибудь?
– Пока нет, – профессор смотрел на него с опаской. – И надеюсь, не убьешь. По крайней мере, сегодня. А еще спокойно выслушаешь все, что я скажу.
– Давайте сразу: в фирму я попал не просто так, верно?
Руку предательски свело судорогой, и кофе пролился на кожаный диван.
– Не переживай, бывает. Честно говоря, Денис, я до последнего оттягивал. Надеялся, что Вика сама очнется и мы это дело как-нибудь… обыграем без подобных болезненных приемов.
– Так Адель тоже в курсе?
– Адель, твоя мать – принялся загибать пальцы Павел. – В какой-то мере Антонина. Ей, кстати, было сложней всего сдерживаться. Еще Игорь. Кхм, кто бы мог подумать, что моя ошибка молодости окажется настолько полезной…
– Так значит, он все-таки ваш сын?
– Признаться, я и сам удивился, узнав о его существовании, – усмехнулся профессор. – К слову, можешь его поблагодарить, если снова увидишь. Обычно он лентяй и разгильдяй, каких мало, но в твоем случае постарался на славу. Запудрил всем мозги в институте, когда все случилось, так что все эти годы тебя практически никто и не искал.
– Кроме Хмелевского, – напомнил Денис. И его собеседник досадливо поморщился.
– Верно. Говорил я ему: проверяй тщательнее, и тех, кто отчислился, тоже не пропусти.
От кофе действительно полегчало. За вторым стаканом последовал третий, и мало-помалу новые знания начали выстраиваться в логичную цепочку. Похоже, он и правда чем-то похож на героя блокбастера: потеря памяти, двойная жизнь в условиях строгой секретности. И все вокруг знают твой секрет, но не говорят.
– Мы тогда с Адель ехали в одной машине, после лекций. Бог знает что… после этого я и впрямь поверил, что простых совпадений в мире не существует. И тут авария, прямо перед нами… Адель по первому образованию врач, конечно, она бросилась помогать. Но спасти удалось не многих.
– И вы подумали, что такому гению, как я, лишние потрясения ни к чему…
– Вообще-то наоборот… – Павел на всякий случай отодвинулся от него подальше. – Думаю, это и послужило своего рода… щелчком. В разумных пределах. Но потом лишнее горе и чувство вины тебе бы только навредили, поверь.
Стакан в руке сжался в комок, разбрызгав остатки кофе.
– Гипнотизеры, блин…
– Что поделаешь, время сейчас такое. Marvel отдыхает. Видел современных девиц, с маникюром – чем тебе не Росомаха? – Павел неловко рассмеялся. – В тебе был потенциал, парень. Не слишком сильный, конечно. Но все с лихвой компенсировалось твоим желанием вытащить сестру из небытия. Мы тебе честно сказали, что разработки ведутся. И ты согласился стать добровольцем.
– За два года – неплохой результат, верно?
Профессор согласно кивнул.
– Ты многого достиг, – заметил он, протирая очки салфеткой. Тоже светло-серой, в тон костюма и серебристой оправы. – Жаль, что не помнишь самих занятий. Увлекательное зрелище, хоть и не для слабонервных.
После третьей чашки сердце протестующе заколотилось, и Ден решил: хватит. Лучше прямо сейчас завалиться к кому-нибудь… хоть к тому же Иван Иванычу, и напиться до вторичной потери памяти. Пожалуй, Павел не зря беспокоился насчет убийства: сейчас Ден и правда не знал, врезать ему со всей силы
