— Нет, благодарю, Лохланн, — сказал Луи. — Полагаю, мне больше ничто не грозит.

Лохланн кивнул и оставил их с Фэйленд наедине. Как только он исчез в темноте, Луи повернулся к Фэйленд.

— Это был отличный прием и отличный удар. Ты умеешь обращаться с мечом.

Фэйленд пожала плечами:

— Я беру меч и замахиваюсь им. Иногда я попадаю в того, в кого целюсь.

— У тебя получается лучше, чем у всех наших крестьян, притворяющихся солдатами, — сказал он.

Взяв Фэйленд за руку, он повел ее обратно к спящим на траве людям. Луи сомневался, что сегодня на него снова нападут, но среди вооруженных людей ему определенно ничто не грозило, как он и сказал Лохланну. К тому же Луи не хотелось засыпать рядом с окровавленным и почти обезглавленным телом. И не хотелось, чтобы все обитатели лагеря обнаружили их с Фэйленд в объятиях друг друга.

Луи расстелил на земле свой плащ и позволил Фэйленд лечь, зная, что заснуть не сможет. Он сел рядом с ней и бодрствовал до самого рассвета, внимательно глядя по сторонам, вслушиваясь в каждый звук. Но смотреть было не на что, кроме верхушек деревьев, покачивающихся на фоне звезд, и слушать тоже, кроме шороха мелких ночных зверушек и храпа спящих людей.

С первыми лучами рассвета Луи поднялся, ощущая боль в мышцах и суставах. Он размял руки и ноги. Айлеран уже будил своих людей. Он присоединился к Луи, и они, не говоря ни слова, отправились через поле туда, где лежал мертвец.

Солнце пока еще не поднялось над горами на востоке. Небо было сине-серым, но достаточно светлым, чтобы они могли увидеть все, что им нужно. Мертвец лежал лицом вверх, пустые глаза глядели в облака. Он потерял много крови, и лицо его стало мертвенно-бледным, особенно на фоне темной травы, на которой он лежал.

Луи долго смотрел на него, как и Айлеран.

Айлеран покачал головой:

— Я его не знаю.

— Я тоже, — ответил Луи. Он поднял меч, который ночью отбросила Фэйленд. — Ковка, кажется, ирландская.

Айлеран посмотрел на оружие.

— Похоже на то, — сказал он. — А кольчуга вроде как франкская.

Луи и сам видел, что он прав, и эти факты не могли ему подсказать, кем был убийца или откуда он родом. Носком сапога Луи приподнял нижний край кольчуги. Кошеля под ней не оказалось.

— Пусть твои люди его разденут, — сказал Луи. — Если найдут хоть что-нибудь, что скажет нам больше об этом bâtard, принеси это мне. Серебро возьми себе. Его оружие и кольчугу отдай тому копейщику, который лучше всего показал себя во вчерашнем бою.

Айлеран кивнул. Они с Луи вновь побрели туда, где воины поднимались на ноги, потягиваясь и почесываясь. Луи пару раз заметил косые взгляды в свою сторону, сопровождаемые ухмылками, но, как только он пытался их встретить, люди быстро отводили глаза. Сплетни разносились по солдатскому лагерю со скоростью утреннего ветерка.

Три человека, подчиненных Айлерану, раздели труп убийцы, но не нашли ничего такого, что могло заинтересовать Луи. Закончив свое дело, они бросили окоченевший труп в кустарник, на поживу тем, кто пожелает им закусить.

Луи подозвал к себе Айлерана и Лохланна.

— У нас нет с собой еды, а значит, нет и причин для проволочек, — сказал он. — Отправимся прямиком к главному лагерю и позавтракаем там.

Пять минут спустя отряд из полутора сотен вооруженных мужчин потащился — ведь маршем это нельзя было назвать — в том направлении, откуда явился днем ранее, и колонна растянулась по дороге на двести футов, а то и больше. Они поднимали облако пыли, сносимое ветром, поскольку дорога пересохла после долгих дней хорошей погоды. Но всему хорошему приходит конец. Луи поднял взгляд. Тусклая синева утреннего неба уже окрашивалась молочной белизной, над головой формировался привычный купол из облаков.

На дороге они были не одни. Порой они нагоняли тяжело нагруженные фургоны, запряженные волами. Эти животные брели так медленно, что даже усталые после боя люди шли быстрее. Колонне приходилось огибать повозки по обочинам, по утоптанной траве. Иногда мимо проезжали небольшие группы всадников, которые то и дело бросали на них любопытные взгляды. Движение тут стало оживленнее, чем раньше и чем будет в следующие полгода, поскольку путешественники стекались с севера и запада, следуя вдоль реки Авонмор на Глендалохскую ярмарку.

Солнце поднималось все выше — бледный диск за толстым покрывалом облаков, и в воздухе ощущалась влажность. Скоро пойдет дождь, Луи это чувствовал. Он надеялся — ради своих людей, ради себя, — что они сумеют вернуться в дунад до того, как он хлынет, и что палатки действительно отправили к ним из Глендалоха.

Луи де Румуа шагал во главе колонны, Айлеран шел слева, Фэйленд — справа, Лохланн — в нескольких шагах позади, как считал подобающим. Отряд маршировал молча, но их дух был на подъеме. Они гордились своей ночной вылазкой, гордились по праву. Прежде, когда они только вышли из Глендалоха, Луи встречали с любопытством, равнодушием или отвращением, которые он замечал на лицах, шагая вдоль рядов воинов, а теперь они улыбались и кивали ему. Это было хорошо. Именно так и создается могучая армия.

Впереди, примерно через сотню родов[18] от них, дорога поворачивала влево, терялась за небольшой рощицей, и Луи заметил, как за ней поднимается дым. Не слишком густой, но этого оказалось достаточно, чтобы вызвать любопытство и тревогу, хоть он и не боялся сюрпризов. Айлеран выслал вперед разведку, поскольку ни он, ни Луи не были столь беспечны, чтобы без предосторожностей расхаживать по местности, где слишком близко расположился сильный враг.

Стоило Луи задуматься о дыме, как он увидел одного из разведчиков, возвращающегося из-за деревьев. Он не бежал и не выглядел чересчур возбужденным. Это было хорошо. Луи не стал останавливать отряд.

— Караван, — сказал разведчик, встретившись с марширующей колонной. Он пристроился рядом с Айлераном, но обращался к ним обоим. — Три фургона. Богатые. С женщинами. Они разбили лагерь у обочины дороги.

Айлеран кивнул.

— Направляются на Глендалохскую ярмарку, это точно, — сказал он. — Актеры, наверное, или торговцы, или шлюхи. Или и то, и другое, и третье.

Они миновали поворот, и Луи понял, что разведчик описал все верно, хоть и не так детально, как мог бы. Три тяжелых крытых фургона на высоких дубовых колесах с железной окантовкой были выкрашены в ярко-красный и желтый цвета. Они стояли полукругом на поле у дороги. Спереди, у козел, и позади каждого фургона возвышались шесты с плещущими на ветру знаменами, а флажки поменьше трепетали везде, где их только сумели привязать.

В центре полукруга пылал большой костер, над ним висел огромный котел. И даже издали Луи почуял запах похлебки, которая в нем варилась, отчего его рот заполнился слюной. Он только сейчас понял, как проголодался. Запах уловили и маршировавшие за ним люди, он услышал их бормотание за спиной. Луи обернулся и велел им замолчать, солдаты подчинились, хотя недовольный ропот стихал постепенно, а не оборвался сразу же.