* * *

Имение Паркеров находилось на Лонг-Айленд-Саунд. Красивый особняк из красного кирпича, с башенками, в обширном парке вокруг виднелись островки снега.

Слоун въехал через раскрытые ворота и припарковал машину у главного входа — вряд ли здесь когда-нибудь прежде стоял такой старый «Сатурн».

Он шел по вымощенной дорожке к дому, посматривая то в одно окно, то в другое, — вдруг где-то там за занавеской притаился Рик Паркер.

Его встретила хорошенькая горничная. Слоун представился.

— Мистер Паркер ожидает вас в своем кабинете, — томно протянула она, и Эду показалось, что она только что вышла от Паркера.

Эд шел за горничной по ковру широкого коридора и вспоминал, что ему известно о Паркере-старшем. Поговаривали, что он распутник, каких мало, и Слоун, глядя на хорошенькую горничную перед собой, подумал: неужто Паркер-старший настолько глуп, что крутит любовь в собственном доме?

А запросто, решил Слоун несколькими минутами позже. Мистер Паркер сидел на кожаном диване и пил кофе; рядом на столике стояла еще одна чашка — наполовину пустая.

Паркер не поднялся и даже кофе не предложил.

— Садитесь, детектив Слоун. — Эта фраза скорее походила на приказ, чем на приглашение.

Слоун был уверен, что в первую очередь Паркер-старший сообщит, что очень занят и может уделить разговору от силы пару минут.

И он не ошибся.

Горничная не уходила. Слоун повернулся к ней и сдержанно заявил:

— Мисс, вы сможете вернуться сюда сразу после моего ухода.

От негодования Паркер-старший вскочил с дивана.

— Да что вы себе позволяете?

Слоун прервал его:

— Думаю, мистер Паркер, мне следует напомнить вам, что к числу ваших слуг я не отношусь. И встреча у нас не деловая — я не собираюсь торговаться с вами из-за недвижимости. Я пришел поговорить о вашем сыне. Дело в том, что его могут обвинить в убийстве и даже в двух.

Он подался вперед и демонстративно стукнул по кофейному столику.

— Изабель Уоринг считала, что ее дочь погибла не случайно. Улики показывают, что миссис Уоринг застрелена профессиональным убийцей, и мы знаем, кто он, как и знаем, что этот человек всегда служил наркомафии. Чему имеются доказательства, разумеется. Далее, вам должно быть известно, что именно ваш сын помог убийце попасть в квартиру Изабель Уоринг. Уже только за это его можно обвинить в соучастии. Очень скоро получим распоряжение суда... Но вот что еще хочу сказать, хотя, возможно, вы об этом уже знаете. В день гибели Эмили Ланди ваш сын находился на горнолыжной базе Стоу, и тому есть живой свидетель, готовый показать, что при виде Рика Эмили испугалась и выскочила на улицу. — Слоун замолчал и взглянул на Паркера-старшего, застывшего в напряжении.

От волнения лицо Паркера покрылось красными пятнами, но он сдержанно произнес:

— Это все, детектив?

— Не совсем. Ваша гордость, ваша радость — Ричард Дж. Паркер-младший — наркоман. Вы перестали платить по его счетам, но он все равно где-то берет деньги. Есть вариант, что он кому-то сильно задолжал. Ситуация сложная. Мой вам совет — наймите сыну хорошего адвоката и скажите, пусть явится с признанием. Иначе и вам не избежать ответственности.

— Я не знаю, где он, — признался Паркер.

Слоун поднялся с дивана.

— Думаю, знаете. Но я вас предупредил. Рику грозит серьезное обвинение. Он не первый, кто сам себе капканы ставит. Часто люди попадают в неприятные истории и вынуждены скрываться. Всю жизнь причем.

— Мой сын в Хартфорде, в клинике для наркоманов.

Детектив Слоун обернулся.

В дверях стояла Присцилла Паркер.

— В прошлую среду я отвезла его туда, — сказала она. — Мой муж не лжет, поскольку действительно об этом ничего не знал. Рик пришел ко мне за помощью. Отец его в тот день был сильно занят делами. — Ее взгляд задержался на второй чашке кофе, потом перешел на мужа. На ее лице читались унижение и ненависть.

Лейси отдала администратору анкету Эдинского спортклуба и чек, пошла на теннисный корт и принялась бить мячиком о стену. Бессонные ночи и ранняя утренняя пробежка выжали из нее все силы. Она то и дело пропускала легкие подачи и, кинувшись за мячом, вдруг упала и вывихнула лодыжку. Сплошное невезение.

Лейси разозлилась, слезы навернулись на глаза, она захромала к выходу, зашла в гардеробную и забрала там пальто с сумочкой.

Дверь в приемную была открыта. У письменного стола сидела молодая пара, за ними своей очереди дожидался пожилой седоволосый человек.

Колено Лейси сильно распухло. Она постояла у двери, раздумывая, стоит ли зайти и попросить эластичный бинт. Потом все же решила ехать домой и уже там приложить к лодыжке лед.

Сколь сильно утром ей хотелось сбежать из квартиры, столь же сильно теперь хотелось в ней оказаться и запереться на все замки.

* * *

Рано утром, когда Лейси выходила на пробежку, небо застилали облака. Теперь все небо превратилось в огромное облако. Возвращаясь в Миннеаполис из Эдины, Лейси заметила, что будет снежная буря.

Лейси припарковала машину на персональную стоянку рядом с домом и выключила двигатель. Вся жизнь превратилась в ад. Вот сидит она здесь, за сотни миль от родных, новую жизнь жизнью можно назвать с трудом — пустота и одиночество. Окруженная ложью, вынужденная скрываться, вести чужую жизнь. А почему? Потому что оказалась свидетелем преступления. Порой ей думалось, что уж лучше бы убийца нашел ее тогда в стенном шкафу. Умирать не хочется, но такая жизнь невыносима — Лейси была в отчаянии. Нужно что-то менять.

Открыв дверцу, Лейси осторожно, чтобы не зацепить больную лодыжку, выбралась из машины. Она хотела повернуть ключ, когда чья-то рука опустилась ей на плечо.

Это было как во сне: время остановилось, она попыталась закричать, но из горла не вырвалось ни звука. Лейси рванулась, но тут же ахнула и замерла — боль прошила лодыжку, словно раскаленным железом.

Кто-то обнял ее за плечи, помогая удержаться на ногах. Раздался знакомый голос:

— Алиса, я не хотел! Честное слово, не хотел тебя напугать! Прости, пожалуйста.

Том Линч.

Лейси обмякла и прижалась к нему.

— Том... господи... я... все хорошо, просто я... просто неожиданно.

Слезы ручьем полились из ее глаз. Было приятно ощущать его сильные, уверенные руки. Лейси стояла не шевелясь. Затем распрямила плечи и повернулась к нему лицом. Так нельзя, нельзя так поступать с ним и с собой тоже.

— Спасибо за беспокойство, Том, — спокойно сказала она и вытерла слезы. — Я поднимусь к себе.