сравнить и выбрать лучший. В ЦАГИ за это отвечал Абрамович, за океаном инженер Петерс — ученик Кармана и Прандтля.

Тщательным образом взвесив все «за» и «против», выбрали советский проект. Единственно заимствовали у американцев оригинальную конструкцию сотового радиатора для охлаждения воздуха.

К тому времени основные подразделения института переехали туда, где полным ходом строились новые трубы. Чаплыгинская лаборатория осталась на старом месте. В лаборатории решались многие актуальные вопросы, выдавались практические рекомендации самолетостроителям.

Несмотря на преклонный возраст, Чаплыгин продолжает нести немалый груз общественных обязанностей. Воистину прав Гёте, считает ученый, «в старости надо больше делать, чем в молодости». Сергей Алексеевич по-прежнему возглавляет ученый совет ЦАГИ, ведет работу в Академии наук, с увлечением трудится на поприще упорядочения научных и технических терминов. Руководимый и вдохновляемый им комитет технической терминологии решает полезнейшие задачи. Терминология видится Сергею Алексеевичу самостоятельной дисциплиной, где требуется установить общие принципы и реальные методы развития языка науки и техники.

Начиная с 1933 года и до последнего дня жизни Чаплыгина, то есть почти за десять лет, под его редакцией опубликовано свыше пятидесяти трудов комитета. Они касаются разработки терминологии в механике и гидродинамике, электротехнике и машиноведении, горном деле и металлургии... Сергей Алексеевич привлекает к этому делу выдающихся лингвистов. Всего в работе участвуют 150 ученых различных областей знания, сотрудники кафедр крупнейших вузов и втузов, ряда промышленных объединений и научно-исследовательских учреждений. Чаплыгинский размах!

В «Известиях Академии наук» он совместно с Д. С. Лотте публикует статью «Задача и методы работы по упорядочению технической терминологии». Она представляет собой фрагмент их отчетного доклада на заседании отделения технических наук АН СССР.

Системы терминов в различных областях знаний, в технических дисциплинах и отраслях техники страдают своеобразными весьма существенными недостатками, пишут авторы. Значительное число терминов является многозначащими даже в пределах какой-либо одной дисциплины; каждый из таких терминов обозначает два и более понятий, иногда весьма близких, иногда же совершенно разнородных; скажем, «рама», «ферма». «Подъемная сила» — это и «составляющая аэродинамических сил, перпендикулярная к скорости движения», и это же «вертикальная составляющая сил давления жидкости или газа, действующих на погруженную часть тела».

Ряд терминов является синонимами; другими словами, одно какое-либо понятие обозначают через два или несколько терминов. Другой недостаток — наличие терминов, не имеющих одного или нескольких твердо фиксированных значений. Так, произвольно употребляются «шкворень», «штанга», «лопасть»...

Группы терминов являются недостаточно точными или вовсе неточными.

Наконец, громоздкость, неудобопроизносимость ряда слов.

«Терминология, являющаяся одним из значительнейших слагающих технического языка (и не только технического, а и вообще языка современности в целом), вследствие своих недостатков начинает препятствовать этому языку быть могущественным орудием технического общения и научного прогресса», — справедливо замечают авторы статьи.

Немаловажный вопрос «состоит в том, следует ли мириться с существованием в русской технической терминологии иностранных, вернее, иноязычных терминов и следует ли вводить таковые вновь. Нам кажется, что этот вопрос вообще сформулирован неправильно в таком общем виде. Вопрос об иноязычном термине может быть решен лишь в каждом отдельном случае, в зависимости от происхождения термина, его правильности и от требований понятности, удобопроизносимости, специфичности... Введение без всякой необходимости иноязычных, к тому же еще искаженных терминов следует решительно осудить... Также решительно следует осудить тенденцию «русифицировать» существующую терминологию во что бы то ни стало, без каких-либо веских оснований».

Из статьи видно, каких грандиозных усилий потребовало установление порядка в научной и технической терминологии. Усилий, устремленных в будущее, ибо их плодами пользуются и поныне.

В последние предвоенные годы в «Трудах ЦАГИ» появляется фамилия «Чаплыгин», но с другими инициалами — Ю. С. Юрий, сын Сергея Алексеевича от второго брака, обещал вырасти в большого ученого. Помешала тяжелая болезнь...

Учась в МГУ, он отличался несомненными способностями, прекрасной памятью (в отца). Окончив университетский курс, Юрий взял темой кандидатской диссертации один из случаев глиссирования. Тогда этими проблемами занимался в ЦАГИ Леонид Иванович Седов. «Механическая сущность явления глиссирования имеет много общих черт с аэродинамическими явлениями», — подчеркивал он. Юрий опубликовал две серьезные работы по глиссированию.

Сергей Алексеевич любил Юрия особой любовью, видел в нем продолжателя своей научной стези. Не раз он говорил о нем с В. В. Голубевым, А. А. Космодемьянским, Л. С. Лейбензоном, Л. И. Седовым, преподававшими Юрию в университете, его научными наставниками. Радовался, когда слышал высокое мнение о сыне — молодом специалисте. В день защиты Юрием диссертации он волновался, как никогда. Попросил члена ученого совета ЦАГИ В. С. Ведрова информировать его о ходе защиты.

— А вы разве не пойдете? — поинтересовался Ведров у Сергея Алексеевича.

— Нет, не пойду.

Дело тут было не только в переживаниях. Чаплыгин, председатель ученого совета, не хотел «давить авторитетом», оказывать какое-либо влияние на коллег, решавших судьбу сына.

Ведров звонил Сергею Алексеевичу каждые полчаса, а когда защита успешно закончилась, рассказал ему подробности. Лицо Чаплыгина светлело с каждой минутой...

После защиты диссертации Юрий начал заниматься тем же, что было многие годы объектом исследований для Чаплыгина-старшего, — теоретическими поисками эффективных профилей крыла. За несколько месяцев до кончины отца была опубликована их совместная работа «Новые теоретические профили крыльев и винтов». По их мнению, отчетливо выраженному в этой публикации, улучшение аэродинамических характеристик профилей крыльев и винтов — это еще не до конца использованный резерв в борьбе за рост скоростей. Таким резервом авторы считают, например, более широкое, чем прежде, применение профилей, найденных теоретически. «...В самое последнее время, — пишут отец и сын, — удалось получить новые теоретические профили, аэродинамические качества которых позволяют надеяться на широкое их применение в недалеком будущем».

ЭХО «ГАЗОВЫХ СТРУЙ»

Если попытаться изобразить путь научного поиска Чаплыгина, он будет напоминать своеобразную спираль. Делая теоретические открытия в молодости, он возвращался к ним спустя много лет, приковывая свое внимание и внимание коллег, чтобы решать новые задачи с учетом современных потребностей науки и техники. Великолепная иллюстрация этого — приход Сергея Алексеевича к руководству проблемной комиссией по газовой динамике (октябрь 1940 года).

Возглавив комиссию, Сергей Алексеевич словно бы вернулся в свою молодость.

...Летом 1901 года Чаплыгин с женой и шестилетней дочерью приехал в Крым и поселился в окрестностях Ялты. Морской простор с силуэтами редких пароходов и рыбачьих шаланд, раскинутые полукругом по горным склонам и холмам безмятежные белые домики, разлитая в воздухе голубизна создавали ощущение умиротворенности и покоя.

С самого первого ялтинского дня Сергей Алексеевич подчинил свою жизнь неукоснительно соблюдаемому распорядку, полностью отключился от внешнего мира и погрузился в работу над исследованием,