она отнеслась к нему серьезно, а не как к плоду богатой фантазии своего внезапно обретенного племянника? Она ведь до сих пор по-настоящему его не знает... Как, впрочем, и он не знает, что именно прячется за ее идеальными манерами и холодным взглядом.

«Фрау Бригит!

Человек, который доставил вам это письмо, некоторое время назад был участником событий, которые могут иметь значение для всей страны...»

Нет, как-то слишком официально. Такое можно писать Кальтенкорблу, а не родственнице... Может быть, так:

«Фрау Бригит!

Человека, вручившего вам это письмо, зовут Отто Вишеринг. Он попросил меня помочь устроить встречу с кайзером, потому что считает, что его информация чрезвычайно важна. Я склонен доверять ему словам, но в силу своего небогатого жизненного опыта хотел бы воспользоваться вашей мудростью и проницательностью. Пожалуйста, примите его, поговорите с ним и, если сочтете, что он искренен, то помогите ему попасть на аудиенцию к нужным людям. Полностью доверяю вашему чутью и жизненному опыту.

Шпатц».

Протянул исписанную страницу Крамму. Тот пробежался глазами по строчкам и кивнул.

— Идеально, герр Шпатц, — сказал он. — Общаясь с тобой, я начинаю думать, что способности к дипломатии могут передаваться по наследству. Теперь она просто пробьет все стены, чтобы довести Вишеринга до кайзера Зогга.

— Полагаете? — Шпатц посмотрел на еще один чистый лист.

— Ты изящно польстил, проявил уважение и внимание, и при этом был кристально честным, — Крамм несколько раз хлопнул в ладоши. — Я написал массу подобных записок, но, боюсь, не смог бы написать лучше.

— Надо еще написать герру пакт Кальтенкорблу... — Шпатц занес ручку над листом. — Кстати, сегодня же есть вечерний рейс люфтшиффа до Пелльница?

— Сейчас мы это проверим, — Крамм встал и направился к телефону.

Пока Шпатц писал, анвальт попросил соединить его со справочной флюгплаца, убедился, что люфтшифф отправляется сегодня на закате, а следующий будет только через четыре дня. Шпатц подписал два конверта и сложил в них оба письма. Заклеил их. Снова открыл портфель, и достал блокнот, куда он с некоторых пор аккуратно записывал все контакты.

— Вишеринг... — Шпатц открыл книжечку в обложке из тисненой коричневой кожи на букве «В». — Домашнего телефона у него нет, но скорее всего он сейчас в своем кабинете. Есть телефон, который он дает своим пациентам...

— Как я понимаю, это номер клиники, которая сдает кабинеты для частных врачей с собственной практикой, — сказал Крамм, заглядывая Шпатцу через плечо.

— Не уверен, что безопасно обсуждать такие вещи по телефону, — Шпатц задумался.

— Какие именно вещи, герр Шпатц? — Крамм снова сел в кресло и заглянул в свою давно опустевшую кружку. — Он же не сказал нам ни слова, кроме того, что хочет сообщить кайзеру нечто важное. Нам всего лишь нужно сказать ему, чтобы он собрал вещи и явился на флюгплац до заката.

— Вы правы, — Шпатц направился к телефону и снял трубку. — Добрый день, милая фройляйн! Пожалуйста, соедините меня с номером 14-МШ-31. Да, конечно. Насколько мне известно, это клиника. Благодарю вас, конечно подожду.

В трубке раздалось несколько щелчков, потом вместо голоса телефонистки раздался другой голос:

— Клиника «Ротескрайц», меня зовут Хальдан Мориц, чем могу быть вам полезен? — судя по всему, голос принадлежал совсем молодому юноше. Отвечал он важно, будто мальчишка, которому в первый раз поручили серьезное дело.

— Добрый день, герр Мориц! — сказал Шпатц. — Могу я поговорить с доктором Отто Вишерингом?

— У него сейчас пациент, это очень срочно? — озабоченно поинтересовался юноша.

— Боюсь, что да, — ответил Шпатц. — Но я не займу его надолго.

— Хорошо, тогда я сейчас его позову.

Раздался глухой стук, видимо парень положил трубку на стол. Некоторое время Шпатцу приходилось слушать шуршание, тени чьих-то голосов, отдаленные щелчки и прочие загадочные звуки, по которым было сложно определить, что они такое.

— Надо же, — задумчиво проговорил Шпатц, прикрывая микрофон трубки рукой. — Мы уже довольно давно пользуемся телефонами, а я до сих пор воспринимаю такой способ разговора как нечто...

— Магическое? — Крамм хохотнул.

— Не смейтесь, герр Крамм! — сказал Шпатц и засмеялся сам. — Я не представляю, как это все работает, поэтому да. Для меня телефон до сих пор какая-то магия.

— На самом деле я не смеюсь, — сказал Крамм. — Потому что я тоже не знаю, никогда не разбирался...

— Добрый день, герр Вишеринг, — Шпатц поднял палец, призывая Крамма к молчанию. — Я хотел спросить, не передумали ли вы?

— Что? — в голосе послышалось недоумение.

— Герр Вишеринг, это Шпатц штамм Фогельзанг, — сказал Шпатц и мысленно обругал себя. Все-таки, протоколы и правила написаны вовсе не идиотами. Он забыл представиться. Доктор никогда не слышал его голос по телефону, что он должен был подумать, услышав такой вопрос? — Я написал письма, о которых мы с вами говорили, и звоню уточнить, не изменилось ли что-нибудь в ваших планах.

— О... — Вишеринг закашлялся. — Я понял. И нет, я не передумал.

— В таком случае мы с герром Краммом ждем вас сегодня за полчаса-час до заката на Аренберги-флюгплац. Вам хватает средств купить билет на люфтшифф, или нам следует озаботиться этим вопросом?

— Средств у меня хватает, но может не хватить времени, — теперь голос Вишеринга звучал уверенно. — Так что я был бы вам премного благодарен, чтобы вы... — доктор замолчал.

— Да, я все понял, герр Вишеринг, — ответил Шпатц. — Не буду вас отвлекать более от работы. До встречи!

Шпатц нажал на отбой.

Флюгплац Аренберги со времени их последнего визита не особенно изменился. Затейливое здание из красного кирпича с часами на невысокой башенке, приземистая временная постройка карантинной зоны, высокий решетчатый забор, несколько причальных башен — грузовых и пассажирских. У одной из них зависла громада рейсового