Кроме того, здесь имелась записка следующего содержания:

«Еще одна находится у меня. Одной будет вполне достаточно. Декабрь, 31».

У Одрины возникло ощущение, будто ее грудь тоже завалило снегом – тяжелым, холодным, удушающим. Некоторое время она сидела, уставившись в пустоту, а в голове у нее вертелись два вопроса: «каким образом?» и «почему?».

Завернув подвязку в бумагу, девушка закрыла лицо ладонями. Ну, в общем-то все было понятно… Ллуэлин хотел, чтобы она не забывала о его угрозах. Чтобы впала в отчаяние от осознания того, что часы продолжают идти. И чтобы согласилась выйти за него ради спасения семейной репутации, ради того, чтобы герцог Уолпол не отказался от запланированного венчания.

Одрина опустила руки на стол. Ответ на второй вопрос был ясен. Но каким образом эта подвязка оказалась здесь? И почему? Может, Ллуэлин думал, что она и не уезжала отсюда?

Перевернув сверток, Одрина взглянула на штемпель – подвязка была отправлена не из Лондона, а из Йорка.

По спине девушки пробежали мурашки. Нет, Ллуэлин не мог здесь находиться, не мог следовать за ней по пятам. Это было абсолютно исключено, но тем не менее…

Повернув голову, Одрина взглянула в окно, выходившее на главную дорогу. На дороге – полнейшая пустота. Ни человеческой фигуры, ни какого-либо экипажа. Лишь глубокий снег. Но как же так?.. Ведь, кроме их небольшой компании, а также Китти, других гостей на постоялом дворе не было…

Судя по всему, кто-то отправил эту подвязку по поручению Ллуэлина. Добравшись до Лондона вместе с ее отцом, тот вряд ли стал бы опять покидать столицу. Ведь там он имел возможность получить доступ к герцогскому уху…

Одрина тяжко вздохнула. Ее еще никогда не заносило так далеко от дома, по которому она очень скучала. И она никак не могла повлиять на ситуацию. И даже не могла отвлечься от гнетущих мыслей…

А впрочем… Поскольку здесь нет ее отца, никто не запретит ей пойти на кухню, где она сможет попрактиковаться в кулинарном искусстве.

– Миссис Бут… – обратилась Одрина к хозяйке, продолжавшей протирать столы в другом конце общего зала. – Миссис Бут, вы не позволите мне что-нибудь приготовить у вас на кухне? Например, хлеб к обеду… Или что-то вроде рождественского пирога…

Хозяйка выпрямилась и в изумлении уставилась на молодую леди.

– Почту за честь, но… Мне не хотелось бы, чтобы вы себя утруждали. К тому же сегодня воскресенье. – Женщина с явным сомнением смотрела на собеседницу.

– Но ведь нам и в воскресенье нужен хлеб, – возразила девушка. – Знаете, меня обучал на кухне главный повар моего отца, графа Аллингема. А если у меня ничего не получится, то я возмещу стоимость использованных продуктов.

Похоже, что упоминание звучного титула и намек на деньги окончательно развеяли сомнения хозяйки.

– Я буду польщена, миледи. Благодарю вас. Почему бы действительно не порадовать себя в Сочельник чем-нибудь вкусным? – Миссис Бут вновь присела в реверансе.

– В самом деле, почему бы и нет? – с улыбкой проговорила Одрина.

Миссис Бут сообщила, что за выпечку у нее, как правило, отвечала кухонная работница.

– Она и другие живут недалеко, но сегодня они вряд ли придут, потому что снега навалило чуть ли не до подбородка, – добавила хозяйка.

В словах об уровне выпавшего снега, конечно же, имелось преувеличение, но Одрина тем не менее утвердительно кивнула.

– В общем, для такого большого заведения рук явно недостаточно, – сказала девушка. – Сейчас я отнесу наверх свою посылку и сразу же спущусь на кухню.

Миссис Бут опять присела в реверансе.

– Как только Жанет закончит свою работу, она непременно поможет вам с выпечкой, миледи.

Подхватив сверток с подвязкой (ей неприятно было к нему прикасаться, хотя в нем находилась ее личная вещь), Одрина устремилась вверх по лестнице в свою комнату – в ту же самую, которую занимала во время своего первого визита в Йорк.

Камин уже почти потух, но, поворошив кочергой угли, Одрина все же сумела сжечь оберточную бумагу и записку Ллуэлина. Наблюдая, как огонь пожирал ужасные слова, обращая их в ничто, она испытывала некоторое облегчение. Хотя, конечно же, позабыть эти слова ей удастся не скоро…

Взглянув на подвязку, Одрина хотела и ее швырнуть в камин, но потом передумала и сунула в свой сундук. «В конце концов, это моя личная вещь, и нет ничего страшного в том, чтобы ее сохранить», – решила девушка.

Она вышла из комнаты и с силой захлопнула за собой дверь – словно это помогло бы ей забыть о неприятном утреннем сюрпризе. Осмотревшись, Одрина отправилась искать кухню. Насколько она понимала, та должна была находиться на первом этаже.

Уже внизу, когда Одрина в поисках кухни открывала дверь за дверью, до нее донесся смех – сначала мужской, потом женский. Миновав служебную лестницу, она обнаружила и кухню, и тех, кто смеялся.

Своим интерьером здешняя кухня немного походила на кухню в ее родном доме, откуда она еще в детстве была изгнана отцом. Вдоль стен тянулись полки с медной утварью, на которую падал свет, едва проникавший сквозь окна. В центре помещения находился большой деревянный стол, а возле него стояли смеющиеся Джилс и Китти.

Бесшумно войдя в кухню, Одрина заглянула им за плечи; казалось, эти двое что-то рассматривали.

– Это что, кабачок? – спросила Одрина, взирая на продолговатый зеленый овощ. – Вы его… пеленаете?

Джилс повернулся к ней с улыбкой:

– А-а, Одрина…

Судя по голосу, он был искренне рад ее видеть, и она не могла не улыбнуться в ответ. Впрочем, трудно было оставаться мрачной, глядя на этого крупного рыжеволосого парня с ямочками на щеках.

На лице Китти также сияла улыбка. Она была в том же самом платье, что и накануне, но сегодня выглядела более бодрой и уже не казалась такой уж хрупкой.

– Мистер Резерфорд сказал, что у него полный дом младших братьев и сестер, – пояснила девушка. – А я никогда не имела дела с младенцами и потому решила научиться, как с ними обращаться, пока у меня не появился свой собственный. Уже скоро, месяца через два…

– И он, значит, учит вас пеленать кабачок?.. – Одрина вскинула руку. – Нет-нет, Джилс, не надо ничего объяснять. Все правильно. Что же еще ты мог использовать? Пеленать яблоко или мешок с орехами? Это выглядело бы еще более нелепо.

– Если быть точным, – произнес Джилс, – то это не пеленка, а одна из лучших салфеток миссис Бут. Так что не говори ей, чем мы тут занимались.

Китти снова засмеялась, положив ладошку на свой округлый живот.

– Леди Одрина, я даже не знала, что нужно делать столько складок. Это будет просто несчастье, если я не смогу все запомнить.

– Настоящим несчастьем это станет для вашей одежды. – Сдернув с крючка передник, Одрина прошла в дальний конец кухни. – Продолжайте свой урок, я не буду вам мешать. Хотелось бы только узнать, где здесь кладовая.