Карьера «специалиста по Африке» началась незадолго до Второй мировой войны. Гитлеровская разведка пыталась заслать своих шпионов во все страны света. Вскоре Виммер-Ламквет получил особые директивы и отплыл в Восточную Африку. Там в одном из селений Танганьики его ожидал владелец кофейных плантаций доктор Вольфганг Клетт. За несколько месяцев до начала Второй мировой войны Клетт успел его кое-чему обучить. Плоды этого обучения англичане основательно ощутили в последующие годы.

3 марта 1940 года английский губернатор и главнокомандующий войсками в Танганьике Марк Эйтчисон Юнг освободил из-под стражи интернированного с начала войны в Дар-эс-Саламе Виммера-Ламквета и дал ему возможность эвакуироваться в гитлеровскую Германию. Юнг тогда и не подозревал, какую важную птицу он выпустил из рук. Вскоре ему пришлось приложить немало сил, чтобы попытаться поймать Виммера-Ламквета.

Сразу же после возвращения в Германию «специалист по Африке» стал добиваться принятия в ряды СС. В своем заявлении Виммер-Ламквет писал, что, будучи твердо убежден в том, что Германия сумеет вновь захватить свои потерянные колонии, он хочет отправиться в Африку, чтобы, изучив языки и быт ее населения, стать в будущем одним из руководителей колониальных властей.

Пройдя курс обучения стрельбе, диверсиям и террористическим актам, Виммер-Ламквет был произведен в эсэсовские офицеры. Вскоре он снова высадился в Африке. Здесь Виммер-Ламквет получил возможность применить на практике все, чему его обучили. Вместе с ним в Африку прибыли шесть эсэсовцев. В дальнейшем к ним примкнули ослепленные гитлеровской пропагандой местные «правые».

Диверсанты под командованием Виммера-Ламквета немало досаждали англичанам. Они нападали на транспорты, взрывали мосты и электростанции, разрушали железнодорожные линии, пускали под откос поезда, убивали жен и детей фермеров, отравляли колодцы, поджигали кофейные и хлопковые плантации. Оружие и взрывчатку им доставляли нацистские самолеты.

Отряд Виммера-Ламквета уже в начале Второй мировой войны продемонстрировал в Африке стратегию выжженной земли. Деятельность этого диверсанта радовала Гиммлера в далеком Берлине: он неоднократно повышал в чине убийцу и сообщал ему об этом по радио. Когда же Виммер-Ламквет увидел, что дни его в Танганьике сочтены, он бежал, предоставив своим наемникам самим расплачиваться за совершенные преступления.

Когда Отто Скорцени занял руководящий пост в Главном управлении имперской безопасности, вскоре появился там и Виммер-Ламквет. Он доложил о своем прибытии начальнику управления Шелленбергу и был направлен в отдел диверсий.

Вскоре «специалист по Африке» получает особое задание. Он становится офицером связи между Главным управлением имперской безопасности и начальником отдела «Иностранные армии Востока» в верховном командовании вермахта Рейнхардом Геленом. Гелен очень скоро оценил это чудовище в облике человеческом, столь настойчиво рекомендованное ему Шелленбергом и оберштурмбаннфюрером СС Скорцени.

Но противник, с которым пришлось столкнуться на Восточном фронте, оказался совсем не таким, как его считал Виммер-Ламквет. Это была не Африка, где удавалось путем подкупа и пропагандистской обработки вербовать в ряды диверсантов отдельных людей. Здесь, на временно оккупированной территории, все и вся оказывало сопротивление. Даже тот террор, который применял против мирного населения Виммер-Ламквет, не мог сломить советское сопротивление. Вскоре бывший «специалист по Африке» был захвачен советскими войсками в плен, а затем осужден как военный преступник.

Когда летом 1955 года советские власти передали Виммер-Ламквета судебным органам ФРГ для дальнейшего отбывания наказания, генерал Гелен, ставший к тому времени руководителем западногерманской секретной службы, дал ему возможность скрыться и установить контакт с мадридским бюро Скорцени.

Вот этого диверсанта человек со шрамами и избрал для помощи оасовцам в Северной Африке.

В 1961 году Виммера-Ламквета можно было проследить вплоть до границы Алжира. Вскоре он вел в Касабланке переговоры с бывшим фюрером СС, а в то время окружным руководителем «Марокканского объединения друзей французского Иностранного легиона». Тот направил его с соответствующими рекомендациями к майору фон Борконовскому, который после окончания своей службы в Иностранном легионе стал владельцем виллы в Оране и очень быстро сделался одним из руководителей местной ячейки ОАС. Но затем следы Виммера-Ламквета затерялись. Однако, судя по телеграмме агентства ДПА из Парижа от 6 января 1962 года, можно считать, что он все же прибыл к месту своего назначения — в штаб ОАС. Агентство, в частности, сообщало о конфискации у оасовцев составленных на немецком языке документов. В них говорилось о создании так называемых «команд X». В день «X» террористы, объединенные в такие команды, должны были захватить стратегически важные пункты. Характерно, что эти команды имели в своем распоряжении военную форму противника, гранатометы для борьбы против танков и автоматическое оружие. То, что эти планы не остались на бумаге, подтвердили события последующих недель и месяцев. Во всей этой истории чувствовалась опытная рука Скорцени. Его эсэсовские истребительные команды и переодетые в форму противника диверсионные группы возродились в отрядах ОАС.

Но, как ни старались диверсанты типа Скорцени и Виммера-Ламквета предотвратить крах в Алжире, сделать это им не удалось. Жертвами ОАС стали более 5 тысяч мужчин, женщин и детей — жителей Алжира и Франции. На юридическом языке истребление невинных и беззащитных людей по национальным или расовым причинам именуется геноцидом. На процессе главных военных преступников в Нюрнберге геноцид был заклеймен как одно из гнуснейших преступлений гитлеровского режима. С тех пор Скорцени, специалист по «мокрым» делам, похвалявшийся осенью 1960 года: «Будь Гитлер жив, я был бы рядом с ним!», приумножил свои кровавые преступления.

В западногерманском государстве не желают делать выводы из уроков Нюрнберга. Нашедшие приют в ФРГ бывшие эсэсовцы вновь поднимают голову. Они восхищаются «подвигами» Скорцени, прославляют его методы. Газета «Ди вельт» 19 июня 1962 года в статье под заголовком «Террор еще только начинается» следующим образом охарактеризовала зверства ОАС: «Эта форма ведения войны стала теперь нормальной, может быть, даже единственно возможной, и тот, кто не желает взглянуть прямо в глаза этому факту, не может в наш век считаться вооруженным, сколь много дивизий он бы ни сформировал. Несомненно, что ныне террористические организации исключительно эффективны… ОАС начала одерживать успехи именно с того момента, когда изменила свою стратегию и стала придерживаться тактики выжженной земли и массового изгнания населения».

Кровавый след оставила ОАС в Алжире. Когда же пришел час расплаты, оасовцы разбежались. Генерал путчистов Гарди не позабыл прихватить сейф с миллионами. Вместе с ним из Алжира в Испанию бежало несколько тысяч оасовских диверсантов, и в их числе эсэсовцы — креатура Скорцени.

Провал планов ОАС в Алжире не прекратил деятельность диверсанта со шрамами. Наоборот, она еще больше активизировалась. В начале апреля 1960 года в Бейруте при содействии ливанской партии «Фаланга»[82] Скорцени организовал совещание фашистских главарей, прибывших из многих стран мира. Во время этой встречи речь шла о том, как с юридической и пропагандистской точек зрения локализовать процесс над Эйхманом в Иерусалиме. Собравшиеся рассмотрели возможные меры по предотвращению разоблачения сообщников Эйхмана в ходе процесса.