Винсент ощутил невидимый удар. Ему на мгновение перекрыли кислород.

– У тебя такой символичный ник: Уран, планета-покровитель Водолея, под знаком которого ты появился на свет. Родился в Кракове, мать – полька, отец – чех, но он оставил вас еще до твоего рождения, – размеренно продолжала Мирра. – Ты никогда его не видел. До твоих четырех лет вы жили в Польше, потом переехали в Германию. А когда тебе было шестнадцать, твоя мама умерла. Рассказать, как?

– Да я помню, как.

Они смотрели друг на друга в молчании. Мирра продолжала приветливо улыбаться, и ее взор источал сочувствие, но не было, наверное, более лживого сострадания, чем это. Винсент снова потерял уверенность.

– Не ждал этого? – как зеркало отразила она его мысли.

– Откуда вы все знаете?

– Это моя работа – знать. Не пойми неправильно: я уважаю твою позицию. Ты ищешь правду, борешься за нее, хотя твоя первичная цель – просто разрушить все, а потом отвесить миру шутовской поклон на развалинах. Но мне нравится твой внутренний протест. Я ведь тоже… в некотором роде бунтарка.

И Мирра буднично пожала плечами.

Винсент ей не верил. Он следил за каждой черточкой ее лица, потому что был мастером по переработке разного рода информации.

От Мирры несло ложью и жадностью. Чутье никогда его не обманывало.

– И против кого идешь ты? – перешел Винсент на «ты».

– Против богов, – с той же милой усмешкой ответила она. – Некоторых ты видел. Но их на самом деле куда больше. Они – это пчелиный рой.

– Метафора так себе. Пчелы делают мед, опыляют цветы. Ученые доказали, что вымрут пчелы – вымрет и человечество. Так против тех ли ты идешь?

В ответ раздался смешок.

– Цепляешься к словам? Человечество выживет в любом случае, Винсент. Я ему помогу в этом. Не только пчелы делают мед.

За всеми этими образами и аллегориями лежало что-то другое. Не о меде речь и не о пчелах. Винсент понимал это, но истинную суть разговора знала пока только Мирра.

– Чувствую, что, как у всех грязных политиков, у тебя есть свое видение утопии, которое ты хочешь подарить миру.

– Я – щедрый человек, Винсент. И все делаю ради людей. Даже эта тюрьма… ради вас.

– Кто ты, черт возьми? – нахмурился он.

– Я – медиум. Это все равно что быть хакером, просто я получаю информацию без компьютеров.

– Могу представить.

– Как и ты, я сумею взломать что угодно. Но мои системы сложнее. Одним из ключей станешь ты. У меня есть для тебя работа.

Переход был неожиданным. Винсент окончательно понял, что Мирра – ненормальная, как и он, только еще хуже.

Он молчал, пока она наслаждалась своим коротким спичем. Мирра знала и понимала больше, чем все. И, боже, как же ей это нравилось… Винсент в жизни не встречал более самовлюбленной женщины. Это сквозило во всем: в ее хорошо контролируемых, но таких упивающихся собой интонациях, во взгляде, в позе…

– И что за работа? – наконец решил спросить он.

– Расшифровка древнего языка. Некоторые подсказки у меня есть, и я тебе их дам. А ты доведешь работу до конца.

– Почему ты думаешь, что я смогу, если ты не смогла? Сама сказала, ты – альфа-хакер, – усмехнулся Винсент.

– Здесь нужен другой подход, – снисходительно ответила Мирра. – Я знаю, на что ты способен, просмотрела тебя «от» и «до», Винсент, или… Войта, как звала тебя мама. Имя, которое ты предпочел забыть… Сейчас отдыхай. Работа будет потом.

Мирра проверила капельницу, поправила иглу и отправилась к двери. Винсент молча следил за ее передвижениями.

Происходящее ему не нравилось.

У выхода она остановилась и вновь посмотрела на Винсента со своей понимающей улыбкой.

– Ты не сделаешь ничего плохого, – покачала она головой. – Твоя мама всегда хотела, чтобы ты делал только добрые вещи. Это будет во благо.

Белая дверь за ней задвинулась. Винсенту хотелось взять капельницу и швырнуть ей вслед.

* * *

Следующие два дня ровным счетом ничего не происходило. Он лежал полутрупом, а пухлый рыжий ассистент Мирры пару раз брал у него кровь для каких-то анализов. Единственное, о чем Винсент с ним говорил, так это о состоянии своего здоровья. Сказали, что с ним все будет в порядке, но его физическое тело истощено.

– Мирра проделала очень тонкую работу, вернув вас, – поделился ассистент, подсоединяя очередную капельницу. – Вашему организму нужна мощная внешняя подпитка, чтобы закончить регенерацию. Восстановление – процесс, увы, не быстрый.

– У вас тут все неплохо организовано. Можно мочить людей, а потом их оживлять.

Это ее прихвостень никак не прокомментировал. И Винсент опять остался в одиночестве. Его вещи изъяли. На нем болталась только больничная рубашка на завязках с открытой спиной. Задница была исколота шприцами. Ему впрыскивали что-то внутримышечно. По рукам разбегалась жуткая паутина синяков от капельницы, и это напомнило о запястьях матери. Поэтому на руки он старался не смотреть.

Винсент не знал, что в него вкачивали, но чувствовал себя с каждым днем лучше. Еще через пару дней мог сам встать и ни шатко ни валко бродить по палате. В этот же день от него отцепили мочевой катетер.

От рыжего подлизы Мирры он узнал, что с момента его смерти прошло два месяца. Все это время его тело находилось в заморозке. Со дня регенерации прошло две недели, которые казались вечностью.

К его обиталищу примыкала небольшая ванная комната, и спустя долгое время он увидел себя в зеркале. У него уже отросли небольшие усы и борода, не скрывавшие ввалившихся щек. Самыми выпуклыми на лице были глаза: светло-зеленые, пристальные. Глядя самому себе в лицо, он наконец-то поверил, что жив.

Винсент снял рубашку и осмотрел перед зеркалом совсем исхудавшее тело. На груди появилось нечто новое. Рядом с затянувшимся, но еще свежим следом от пули выступали незнакомые шрамы. Подойдя к своему отражению вплотную, Винсент понял, что это какие-то знаки, походящие на замысловатую смесь скандинавских рун и древнеегипетского иероглифического письма.

Пальцы коснулись этого места на коже.

– Вначале было Слово… – пробормотал он.

Внезапно над головой раздался легкий треск, и ванную наполнил знакомый женский голос, отливающий металлом:

– Как себя чувствуешь, Войта?

Он задрал голову и увидел под потолком громкоговорители.

– Сойдет. Не хотите ли вы с Рыжиком принести мне бритву?

– Мориц тебя побреет позже. Пойми правильно: мы не желаем, чтобы ты испортил наш труд.

Винсент хмыкнул, продолжая разглядывать свои странные шрамы. Ему не доверяют. Вдруг он вскроет себе вены им назло… Но это было бы глупо.