воспоминаний для меня. Но это был не единственный город. Еще до того, как мы с мамой переехали сюда, она позволяла мужчинам, дававшим нам приют, жестоко обращаться со мной.

— Динара? — осторожно спросил Адамо, подходя ко мне.

— Я в порядке, — выдавила я, прежде чем он успел спросить.

Адамо взял меня за руку, и я позволила ему подвести меня к обшарпанной черной двери, ведущей в «Сахарницу». Это был бордель, первое заведение такого рода, в которое я ступила с того рокового дня много лет назад, и место, которое определит мое будущее.

ГЛАВА 15

Адамо открыл дверь и придержал ее для меня. Я вошла в тускло освещенную прихожую с гардеробом и огромным черным вышибалой, сидящим за столом. Его глаза на мгновение сузились, прежде чем перейти на Адамо, и он коротко кивнул.

Адамо ничего не сказал, только натянуто улыбнулся мужчине и повел меня за собой. Мои ноги налились свинцом, когда я последовала за ним в бар Сахарницы, где клиенты могли выбрать шлюх и поболтать с ними, пока они не отправятся в одну из задних комнат для дела. Сейчас здесь было почти пусто, если не считать темнокожего мужчины за стойкой бара, осматривающего местность. Для посетителей было еще слишком рано.

Я окинула взглядом красные кожаные кабинки, черный лакированный декор и танцевальные площадки с серебряными шестами. Цветовая гамма не изменилась, как и общая атмосфера заведения. Но теперь она казалась меньше и не такой пугающей. Для маленькой обезумевшей девочки из прошлого все казалось намного больше. Теперь это был такой же грязный бар, как и любой другой, не слишком отличающийся от тех, чем владел папа в Чикаго. Мне не разрешалось в них заходить, но я видела фотографии. Я работала над всеми онлайн-клубами и барами в Интернете, а также даркнетом для папиной части Братвы. У меня имелась склонность к компьютерным наукам, так что это был способ почувствовать себя полезной и оправдать бесконечное количество денег в моем распоряжении.

Мой пульс не замедлился, когда мы пересекли бар, даже если я не уловила намека на опасность. Адамо бросил на меня еще один встревоженный взгляд, потому что я замедлилась еще больше.

— Мы не должны встречаться с моими братьями. Мы можем вернуться в лагерь.

— Мне нужно поговорить с Римо.

Некоторые части моей жизни, моего прошлого остались вне моего контроля, и мне нужно было вернуть их. Я нуждалась в разговоре с кем-то, кто был там тогда.

Адамо кивнул, но я видела, что его это не убедило. Он не мог понять. Я не была уверена, что кто-то действительно в состоянии понять. Он прошел через некоторые неприятности, особенно с матерью, но то, что он сделал, напав на нее, было спонтанным поступком, когда речь шла о жизни его братьев или ее. Мои самые сокровенные желания пошли гораздо дальше.

— Дай мне поговорить с братьями, прежде чем я отведу тебя к ним, хорошо? — сказал он. — Почему бы тебе не выпить чего-нибудь? Уверен, что Джерри с радостью подаст тебе все, что ты захочешь.

Джерри посмотрел на меня из-за стойки и быстро улыбнулся, обнажив все белые зубы на смуглом лице.

Я отпустила руку Адамо, и он исчез за дверью. Я направилась к бару, но садиться не стала.

— У тебя есть водка?

Джерри ухмыльнулся.

— Конечно. И хорошая, если можно так выразиться.

Он налил мне щедрый стакан водки «Московская», определенно не самой плохой. Я сделала глоток, мои глаза вернулись к двери, за которой исчез Адамо.

К этому времени Дима уже заметил бы мое исчезновение и предупредил бы отца. Вот почему я оставила свой мобильник в машине в лагере. Я не хотела, чтобы папа выследил меня и послал своих солдат, спасая меня, когда я не хотела или не нуждалась в спасении. По крайней мере, не в таком спасении, какое он имел в виду.

Дверь распахнулась, и вошел Адамо в сопровождении двух высоких мужчин. В моей памяти и Римо, и Нино Фальконе были великанами, но теперь я поняла, что Адамо был их ростом. Для маленькой девочки они казались намного выше. Я опустошила стакан одним быстрым глотком, наслаждаясь ожогом и теплом.

Губы Римо дернулись, следя за моими действиями. В его глазах светилось узнавание и намек на темное веселье. Никаких признаков жалости. Лицо его брата Нино было совершенно лишено эмоций, точно таким, каким я его помнила. Я не стала дожидаться, пока они приблизятся, и пошла в их сторону с высоко поднятой головой.

Я знала об их репутации, и защита Адамо не заходила так далеко. Они его братья, и даже если он наслаждался моим обществом, его преданность лежала на Каморре и его семье, как и должно было быть.

Я протянула Римо руку.

— Прошло много времени.

Римо кивнул, снова скривив губы, и коротко пожал мне руку.

— Действительно. Ты изменилась.

Адамо встал рядом со мной и коснулся моего бедра. Я мельком взглянула в его сторону, удивленная его близостью и открытой демонстрации нашей связи. Я не могла отрицать, что это согрело мою грудь больше, чем водка.

Нино и Римо посмотрели на движение Адамо, но ничего не сказали. Отец, вероятно, попытался бы убить Адамо при таком проявлении близости.

— Разве не все мы? — я сказала. — Перемены неизбежны.

Нино наклонил голову и пожал мне руку.

— Как насчет того, чтобы продолжить наш разговор в кабинете?

— Звучит разумно, — ответила я.

Римо и Нино обменялись взглядами, прежде чем направиться обратно к двери.

Адамо ободряюще улыбнулся, его большой палец скользнул по моему бедру.

— В Вегасе ты в безопасности.

В его темных глазах не было абсолютно никакого сомнения.

— Я знаю, — сказала я и коротко поцеловала его.

Мы последовали за его братьями мимо длинного ряда закрытых дверей. Мой живот перевернулся, когда я узнала в одной из них дверь в комнату, где провела ночь. Еще больше воспоминаний о том дне обрело форму. Лицо Коди, которое до этого момента было окутано мраком, возникло перед моим внутренним взором, и вместе с ним пришла волна отвращения.

Римо бросил взгляд через плечо, прежде чем открыть дверь в помещение, которое, как я предположила, было его кабинетом. Он вгляделся в мое лицо, и я напряглась, вспомнив слова Адамо о таланте его брата распознавать чужие слабости и самые темные эмоции.

Войдя в кабинет с боксерской грушей, столом и диваном, у меня на мгновение перехватило дыхание, так как события десятилетней давности всплыли в моей голове. Испуганное выражение