том, что мне пришлось там пережить. Ни в какой книге не описать этого ада. Каждый день, в течение тринадцати лет, я боролся за свою жизнь, за свою честь, просто за своё право существовать в тех условиях. Но не все это прошло бесследно.

Доктор, внимательно слушавший Алекса, лишь подтвердил его слова.

– Марго, такие болезни не возникают просто так. Опухоль в голове Алекса возникла от множественных травм и гематом, которые он получал вследствие драк с заключёнными. Увы, это следствие беспредела, который происходит в тюрьмах.

Марго плакала. Она поняла, ЧТО пришлось пережить Алексу в те ужасные дни. Мало того, его душевная рана была глубокой, болезненной и никогда не заживала. Да ещё эти конфликты с человекообразными упырями, что пытались сломить его, как мужчину и как личность. В итоге, эта несправедливость, трагедия, что произошла с ним, теперь убивала его, отнимала у Алекса жизнь!

– Но, Марго! – сказал Алекс строго. – Я не для того терпел все эти невзгоды, чтобы ты меня хоронила заранее. Я жив, Марго! – сказал он. – Пока жив… и я очень люблю тебя…

Марго обняла его. В эту минуту, она готова была отдать за него жизнь, лишь бы он излечился.

– Мы вместе все это переживём, не так ли? – говорил он, гладя ее по волосам. – Мы выстоим и победим… подумаешь, какая-то шишка в голове…

Она попыталась улыбнуться.

– Конечно, мы победим, милый… Мы обязательно победим, – прошептала она сквозь слезы.

* * * *

Они пытались победить ещё несколько месяцев. Алекс держался настоящим молодцом, принимая все болезненные процедуры. После химиотерапии, с выпавшими бровям и волосами, он стал похож на античную скульптуру из гипса, яркость его поблекла, но врождённая красота осталась даже в таком состоянии. Он не снимал шапочку, связанную Марго специально, и стал похож на Вольтера. Он старался быть всегда весёлым и позитивным.

На некоторое время, казалось, болезнь отступила, и все стали дышать полной грудью. Марго посещала храмы, молясь богам и хватаясь за последнюю соломинку. Она планировала вывести Алекса то на Тибет, то на Бали, то в Болгарию к различным целителям, которые, как она верила, поставят его на ноги.

За это время, Алекс успел написать ещё один роман. Роман о любви. Об их с Марго любви. Книга сразу ушла в печать. Издательство дало анонс и судя по букмекерским прогнозам, книга обещала стать бестселлером.

Но, ремиссия закончилась, как и предсказывали врачи. Алексу стало хуже, он терял зрение и слух. Марго пыталасьдержаться, но предчувствие конца не покидало её. Она старалась не думать о своём будущем, её целью было сделать так, чтобы боль Алекса стала чуть меньше. Она была, странным образом спокойна, потому, как совершенно точно знала, ЧТО она сделает, когда любимый уйдёт.

Алекс словно читал её мысли. В последние месяцы ему было все труднее делать простые вещи, такие как видеть, слышать, есть, дышать, которые, здоровые люди, делают неосознанно и без труда.

Он позвал Марго к себе и дал ей последнее напутствие.

– Милая, говорил он. – Прежде всего, спасибо тебе за все, за то, что спасла меня тогда… За то, что подарила мне свою любовь и заботу, за то, что подарила мне жизнь.

Марго улыбалась ему в ответ, но в душа ее изливалась кровью от боли. Алекс взял её руку в свою, он продолжал:

– Маргоша… моим самым страстным желанием было забыть все старое и начать жить эту грёбанную жизнь с чистого листа, с тобой… И, в какой-то мере, нам это удалось… Ведь мы были счастливы, не так ли?

Марго лишь плакала и кивала головой.

– Но, жизнь такова, она внесла некоторые изменения в наши планы, несколько непредвиденные… Но, мы жили, Марго, мы боролись… и мы победили, все равно… потому, что мы любили…

Он задумался.

– Ты так любишь всякие клятвы и заклинания, дорогая. Я тоже хочу взять с тебя одну клятву.

Она посмотрела на него усталыми глазами.

– Какую клятву, милый?

– Клятву о том, что, когда я уйду, ты будешь жить. Ты будешь жить и проживёшь эту жизнь долго и счастливо за нас двоих… Ты мне клянёшься?

Она стала беззвучно плакать и мотать головой.

– Нееет… нееет… это жестоко, Алекс… не бери такой клятвы с меня, не надо…

Он попытался напрячь свои глаза.

– Если ты когда-либо любила меня, ты дашь мне эту клятву.

Она продолжала мотать головой.

– Я не могу… Я не могу, Алекс… не будь жесток со мной… пожалуйста.

– Марго, я все сказал. Если я имею или когда-либо имел для тебя значение, ты будешь жить. ТЫ БУДЕШЬ ЖИТЬ.

Он сказал, как отрезал. Отвернулся к стенке. «Он не должен расстраиваться, он не должен расстраиваться!» – застучало у неё в голове. От этих мыслей, Марго пришла в себя, вытерла слезы и произнесла:

Хорошо, милый… Я делаю так, как ты мне велишь… я буду жить… если это можно назвать жизнью…

– В этом и есть весь смысл и вся суть жизни, милая.

Он помолчал, а потом добавил:

– Смотри, не обмани меня! Я буду внимательно следить за тобой!

Она улыбнулась. Они улыбались и лишь молчали, не отрываясь друг от друга.

Через некоторое время, Алекс впал в кому. Он умер во сне, тихо, не тревожа никого. Его сердце просто перестало биться.

13

Она умерла вместе с ним. Все умерло вокруг – солнце вдруг стало черным, а серая тьма накрыла этот свет, похоронив под собой все краски мира. Она брела по аллеям, покрытым высохшими листьями, и только ветер поднимал их в маленькие стайки и кружил кружил вокруг неё, играя с волосами, украшая листьями её голову. На её лице не было никаких эмоций, лишь отрешённая маска её страданий. Она шла, не думая ни о чём, только щеки горели и кожа их, стянулась от соли бесконечно пролитых слез. Теперь ей было абсолютно все равно, явилось ли это проклятием старой ведьмы, или стало просто трагическим стечением обстоятельств жизни одного человека, ставшим для неё всем, человека с разрушенной, искалеченной и бессмысленной жизнью. От этого становилось в разы больнее.

Она шла по направлению к тому месту, где находился он. Теперь это место было его вечным обиталищем. Она хотела бы бесконечно смотреть в небо, пытаясь увидеть таинственные знаки, посланные им оттуда. Но она была прибита к земле, к тому кусочку земли, периметром 1Х2. Её тянуло туда каждый день, где, лёжа на холодном куске гранита, она, убеждала себя, что он чувствует тепло её тела. Марго имела навязчивую идею, что