— Это всего лишь кошка, — насмешливо произнес тот, кого называли лордом Толли.

— Ненавижу этих хвостатых тварей. Все они приспешницы Змеоса. Хорошо, что эта убралась. — Обладатель высокого голоса умолк, а когда заговорил вновь, к нему вернулось прежнее хладнокровие. — В этом доме нет ничего, что помогло бы нам разрешить загадку. Клянусь, милорд, это так.

— Но ты разгадаешь ее, — ответил его собеседник. — Выхода у тебя нет.

— Разумеется, милорд, — ответил первый, и в его голосе зазвучали нотки испуга. — Не сомневайтесь во мне. Все эти годы я служил вам верой и правдой.

— По крайней мере, успешно делал вид, что служишь. Что ж, не будем терять времени. Запрем дом, и можешь возвращаться к своей некромантии.

— Я полагаю, мое занятие лучше называть каптромантией, милорд. — Судя по уверенному тону, человек справился с испугом.

«Вероятно, я ошибся, — подумал Чет. — Похоже, это не брат Хендона Толли, а кто-то другой».

— Некромантия — это наука оживления мертвецов, — пояснил неведомый собеседник Хендона. — А каптромантия — это магическое искусство, которое использует зеркала и…

— Ты наверняка занимаешься и тем и другим, — насмешливо перебил лорд Толли. — Что ж, надеюсь, твои увлечения помогут нам преобразить этот мир…

Голоса удалялись и постепенно стихли. Когда дом погрузился в тишину, Чет наконец вздохнул полной грудью и почувствовал, что его руки и ноги мелко дрожат.

— Кто эти люди? — обернулся он к своему спутнику.

— Один из них — грязный пес по имени Хендон Толли, — процедил лекарь. — А второй — самый подлый предатель из всех, когда-либо порожденных этим миром. По части подлости он перещеголял самого Толли. Подумать только, когда-то я считал его своим другом, этого жалкого прихвостня разбойника и убийцы. Если бы я мог задушить его собственными руками…

— Да о ком ты говоришь?

— О ком? О мерзавце, который украл мое величайшее достояние!

Глаза Чавена по-прежнему полыхали бешенством. Чет понимал, что обезумевшему лекарю может взбрести в голову все, что угодно, и его безрассудство вполне может стоить им жизни. Фандерлинг снова схватил своего друга за рукав.

— Скажи же, что он у тебя украл! И кто он такой?

Чавен сокрушенно покачал головой, на глазах его вновь выступили слезы.

— Нет, не проси. Об этом я не могу рассказать никому. Мне стыдно за свою слабость. — Он горестно посмотрел на Чета. — Ты слышал, как Хендон Толли назвал своего собеседника братом? Этот негодяй принадлежит к Академии Восточного Предела. Зовут его брат Окрос. Увы, были времена, когда я доверял ему, как самому близкому человеку.

Никогда еще Чет не видел Чавена таким несчастным, разбитым и опустошенным.

Лекарь опустил голову на руки и поник, словно силы оставили его навсегда.

— О боги, почему вы не послали мне прозорливости! Ведь я вырос в семье, где всегда ценили мужество! Как я мог забыть, что доверчивость — признак глупости и слабости?

* * *

— Ты что, спятила? — Если бы младшая сестра выразила намерение спрыгнуть с крепостной стены в океан, Телони поразилась бы ничуть не больше. — Он заключенный! И он мужчина!

— Ты только глянь на него — он всегда сидит здесь, и вид у него такой печальный.

Пелайя Акуанис видела этого узника множество раз. Он всегда неподвижно сидел на каменной скамье, словно слушал какую-то дивную музыку. Но никакой музыки не было, лишь пение птиц да далекий рокот океана.

— Я хочу с ним поговорить! — заявила она непререкаемым тоном.

— Стражники тебе не позволят, — предупредила одна из подруг, сопровождавших сестер.

Но Пелайя не обратила на ее слова ни малейшего внимания. Она встала, оправила платье и решительно двинулась через сад к каменной скамье. Два стражника стояли неподалеку от заключенного. Один из них пристально посмотрел на девочку и равнодушно прислонился к стене, а другой, напротив, сделал шаг по направлению к бородатому арестанту, давая понять, что неукоснительно исполняет свои обязанности. После чего стражники возобновили прерванную беседу, не обращая на юную посетительницу ни малейшего внимания. Видимо, они сочли, что она не представляет опасности и никак не может освободить узника, поняла Пелайя. Она даже немного пожалела о том, что стражников ничуть не встревожило ее появление. Ведь для того, чтобы приблизиться к замершему на скамье бородатому человеку, ей понадобилась вся ее решимость.

Заключенный поднял на нее взгляд, не выражавший ни единого проблеска чувства. Лицо узника осталось таким безучастным, словно Пелайя была листком или букашкой. Внезапно девочка осознала, что ей абсолютно нечего сказать этому человеку. Пелайя уже хотела повернуться и уйти, но ее остановила мысль о неизбежных насмешках старшей сестры.

Она переминалась с ноги на ногу, пытаясь придумать подходящие для такого случая слова, а бородатый мужчина равнодушно взирал на нее. Девочке показалось, что в саду воцарилась напряженная тишина. Человек на скамье был ровесником отца Пелайи или немного старше. В его длинных каштановых волосах и бороде поблескивала седина несколько прядей были совершенно белыми. Заметив, что девочка его рассматривает, он устремил на нее долгий пристальный взгляд, чем окончательно лишил Пелайю присутствия духа.

— Кто вы такой? — выдохнула Пелайя так резко, что слова ее прозвучали почти вызывающе.

Кровь прилили к ее щекам, и она с трудом подавляла желание убежать.

— Моя дорогая юная госпожа, вы сами подошли, а это значит, что вам следует первой назвать свое имя, — отчеканил арестант.

Голос его звучал серьезно, почти сурово, на лице не дрогнул ни один мускул, и все же Пелайя чувствовала: он смеется над ней.

— Неужели никто не потрудился объяснить вам правила вежливого поведения и в ваши руки ни разу не попалось руководство по этикету? — Насмешливые нотки в голосе узника стали более явственными. — Собеседники должны представиться друг другу, ибо имена имеют большое значение. Ведь они даются один раз и на всю жизнь.

Он изъяснялся на иеросольском языке с довольно сильным, но приятным акцентом.

— Полагаю, ваше имя мне известно, — ответила Пелайя. — Вы король Олин из Южного Предела.

— Вы правы лишь наполовину, моя дорогая юная госпожа. — Заключенный слегка нахмурился, словно обдумывал, что нужно сказать. — Чтобы мы были в равном положении, вы должны сообщить мне хотя бы половину собственного имени.

— Пелайя! — громко позвала Телони, и в ее голосе звучало смущение.

— Теперь я получил то, что причиталось мне по праву, хотя и против вашего желания, — изрек заключенный.

— Это нечестно. Она меня выдала.

— Я отнюдь не уверен, что в данном случае речь может идти о предательстве. Но раз вы так полагаете, значит, так оно и есть. — На губах узника мелькнула улыбка, точнее, ее слабая тень. — Как я уже говорил, имена имеют большое значение. Что ж, я постараюсь угадать вторую часть вашего имени без посторонней помощи. Значит, Пелайя? Прекрасное имя. Оно означает «океан».