— Добро пожаловать, отважный герой!

Я с трудом поворачивал голову на горбатых плечах, пытаясь разглядеть, кто это.

Динзил… да, Динзил!

Никакой обезображивающей жабьей маскировки. Высок, силен и прекрасен, как и тогда, когда я в последний раз видел его в Долине. К этому добавлялась огромная жизненная сила, как будто в нем пылает огонь, но не пожирает его тело, а только добавляет сил, какие неведомы обычному человеку. Его внешность ослепила меня, слезы потекли по безобразным челюстям, но я не отводил взгляда. Ибо ненависть может укреплять, а я знал, что никогда раньше в жизни я не испытывал такой ненависти.

Он стоял подбоченясь и смеялся — неслышно, презрительно и насмешливо.

— Кемок Трегарт, один из троицы, добро пожаловать! Кажется, ты кое-что утратил и кое-что приобрел… и это приобретение не усиливает твой дух и не радует тех, кто смотрит на тебя с любовью… если такие еще есть. Хочешь увидеть, что увидят они? Смотри!

Он щелкнул языком, и передо мной появилась полированная поверхность, на которой я ясно увидел свое отражение. Но я уже знал свое уродливое тело и поэтому не испытал такого шока, какой он ожидал. Возможно, моя выдержка удивила Динзила, если подобные человеческие чувства ему еще доступны.

— Говорят, есть места, где человек видит не свою внешность, а внутреннюю сущность, — с улыбкой сказал он. — Видит существо, которое вскормил в себе своими тайными страстями, порочными желаниями, тем злом, которое он совершал в мыслях, но для совершения которого в реальности ему не хватало храбрости. Узнаешь теперь свою внутреннюю суть — когда она вышла наружу — Кемок Трегарт, изменник из-за гор?

Но меня такие уколы не трогали.

Каттея! Я послал мысль не ему, но, как и раньше, отправил в поиск. Здесь мысль больше не казалась ярко-зеленым летящим существом; это была раненая птица, которая стремится достичь цели, но встречает препятствия.

Я видел, как Динзил повернул голову и посмотрел ей вслед. На мгновение в его взгляде мелькнуло изумление. Запрещающим жестом он поднял руки, и птица-мысль исчезла. Динзил снова посмотрел на меня; сейчас он уже не улыбался.

— Кажется, я недооценил тебя, мой уродливый герой. Признаюсь, меня удивляет, как ты добрался сюда, не попав ни в одну из ловушек. Итак, у тебя все еще есть силы для поиска Каттеи? — Казалось, он на мгновение задумался, потом резко хлопнул в ладоши и снова рассмеялся.

— Хорошо. У меня есть слабости; одна из них — герои. Такие постоянство и настойчивость должны быть вознаграждены. К тому же интересно посмотреть, настолько ли сильна ваша связь, чтобы привести тебя к Каттее.

Он произнес слово, высоко поднял руки над головой и резко опустил их. Меня охватил вихрь, уцепиться было не за что…

Мы стояли в круглой комнате. На полу люк, который я открыл. Все, как прежде, только все призрачное обрело плоть. Гобелены на стенах сотканы из поблекших тканей, но драгоценные камни и вплетенные металлические нити придают им блеск. По-прежнему передо мной Динзил, он издевательски поклонился.

— Добро пожаловать. Я бы дал тебе чашу гостя, мой бедный герой, но боюсь, ее содержимое означало бы для тебя смерть. А этого я не хочу — пока не хочу. Но мы слишком медлим. Ты ведь не в гости пришел, верно? Ты пришел с кем-то увидеться.

Он слегка повернул голову, и я проследил за его взглядом. Увидел небольшой стол, по обе стороны от него подсвечники высотой с человека с горящими свечами, а между ними зеркало. Перед зеркалом медленно вверх и вниз двигается драгоценный гребень, словно кто-то невидимый расчесывает волосы. Но я видел только движущийся гребень.

Я побрел к столу и зеркалу. Мысль моя устремилась в резком призыве:

— Каттея!

Неужели это действительно она сидит здесь, недоступная моему зрению? Или этот движущийся гребень — трюк, с помощью которого Динзил пытает меня?

Я что-то увидел в зеркале. Но не красавицу сестру, а жабью морду.

Гребень упал на пол. Послышался вопль, полный такого ужаса, какой я никогда не слыхал. Динзил обнял что-то невидимое.

Но все это может быть хитростью и обманом.

— Каттея! — снова мысленно позвал я.

— Зло! — Это не ответ, а чувство отвращения, такое сильное, что ощущается как физический удар. Затем последовали слова, некоторые из них я узнал. Она использует заклятие. Динзил не обманул меня: никто, кроме Каттеи, не может это сделать.

— Действительно зло, любимая, — Динзил говорил таким тоном, словно успокаивал ребенка. — Эта тварь хочет заставить тебя поверить, что к тебе пришел Кемок. Но успокойся; не трать свою мудрость; в этом месте тварь безвредна.

— Каттея! — К мысленному призыву я добавил два слова. Если она не потеряла окончательно связь с тем, кем была, эти слова должны убедить ее, что я принадлежу не Тени, а свету.

— Зло! — Снова этот направленный на меня взрыв. Но на этот раз сильнее. Однако он не сопровождается словами силы. — Отправь ее отсюда, Динзил! — прозвучал в пустом воздухе голос моей сестры. — Прогони! У меня стынет сердце от ее вида.

— Да будет так, любимая! — Он выпустил невидимое тело, снова поднял руки и произнес слово. Мы завертелись и снова оказались в комнате, обставленной призрачной мебелью.

— Как видишь, она сделала выбор, мой герой. Позволь показать тебе кое-что.

Снова он извлек из пустоты зеркало. Но на этот раз в нем отразились не я и не комната. В нем виднелась тварь — женщина — родственная той чудовищной плакальщице. Отчасти родственная. Потому что на покатых плечах уродливого тела сидела голова моей сестры; ее пушистые волосы покрывали плечи и отвислые груди. И у нее не лапы, а белые человеческие руки.

— Вот какова Каттея сейчас.

Ненависть к нему ядом поднялась в горле. Он, должно быть, понимал это, потому что шевельнул руками, и я оказался прикованным к полу, словно мои лапы отрастили корни.

— Ты видишь того, кому подвластны опасности этого мира. Я Динзил; я остаюсь Динзилом. Каттея учится. Когда она полностью уподобится мне, она будет Каттеей и здесь, и в своем мире — будет Каттеей внешне. Но она учится хорошо и быстро. Все женщины сторонятся чудовищного. Я позволяю ей понемногу узнавать себя — и, конечно, не говорю, что она видит себя. Нет, она считает, что может стать такой, если не пустит в ход заклятия, которым я ее научил. Она очень послушна. Но в тебе есть что-то, о чем я не подозревал, Кемок Трегарт. Я считал, что большая часть твоей силы исходит от сестры. Но нельзя легкомысленно отбрасывать любое оружие, не подумав о его возможном будущем использовании. Итак… мы сохраним тебя, пока не примем решение.

Он снова сделал жест, меня опять подхватил вихрь. И я оказался в каменной клетке, где единственное желтоватое освещение исходило от моего тела. Стены выглядят прочными и сплошными, в них ни одного отверстия. Я скорчился в середине этого маленького холодного пространства и задумался.