Вот только был один затык, который я никак не мог перешагнуть. Трусил, наверное. Тысячу раз представлял, что подойду к ней и снова приглашу ее в театр или еще куда, а потом понимал, что буду послан.

Жестко.

Поэтому…Любить Княжину было больно. Но только так я чувствовал себя живым – задирая девчонку и захлёбываясь в ее эмоциях. Пусть не тех, что мне были нужны, но я и тому был рад.

Не равнодушна. Хорошо!

Но выговориться хотелось страшно. Мою грудную клетку просто выламывали чувства, я ими задыхался и жаждал, чтобы и Алёна знала, что я категорически к ней не ровно дышу. Да, что там говорить? Я реально ненавидел выходные, потому что в них не было ее. Я был абсолютно зависим ею.

И я не придумал ничего лучше, чем написать ей инкогнито.

Честно? Я вообще не верил в то, что она мне ответит, как и в то, что из этой затеи выйдет что-то путное. Но терпение и труд, как говорится, все перетрут. А я для Алёны был готов на все, только бы она захотела говорить со мной. И она заговорила. И плевать я хотел, что это случилось только после сладкого подкупа.

Конфеты ей в сумку засунул. Решетов подкалывал еще, тогда как Бог:

- А без конспирации слабо?

- Пока да, – честно признался я.

Ну, а что уж было скрывать?

Люблю. Боюсь. Флакон встряхнуть, не смешивать.

План у меня был до безобразия простой – понравится ей без лица, но как есть и ничего не приукрашивая. А потом уж подкатить хотя бы с каким-то подспорьем.

И знаете, мне казалось, что у меня получилось практически невозможное. Я сам не верил и одновременно перся от того, что фактически, без перерыва на обед и сон, переписывался со своей Алёной. Обо всем!

И я даже не представлял, что можно еще сильнее влюбится в нее. Ведь она была пределом всех моих мечтаний и на все сто процентов соответствовала моему понятию идеальной девушки. Умная, начитанная, с отличным вкусом к музыке, фильмам и литературе, а еще с исключительным чувством юмора. Боже, я упивался общением с ней, а потом засыпал, словно дурной от ее ежедневного:

«Спокойной ночи, Тайный Поклонник».

Но я не хотел быть тайным, я хотел быть самым явным из всех возможных поклонников. А еще я, дурак махровый, не догадывался, что собственными руками выкопал себе могилу.

Ревновать к самому себе? Могу, умею, практикую…

POV Никита

Алёна никогда не была предсказуемой. Мне просто нужно было знать это, когда я пытался строить наполеоновские планы. Но, видимо, жизнь меня ничему не учила.

Так случилось и в десятом классе под самый новый год, когда мы с Княжиной неожиданно столкнулись в школьном коридоре. Я самозабвенно строчил ей, а она мне. И я подумал, что именно сейчас смогу повернуть ситуацию так, чтобы Алёна поняла, кто именно скрывается за ширмой тайного поклонника.

И план мой был до безобразия незамысловатый. Она должна была признаться, что тот, с кем она переписывается, нравится ей. А дальше я бы сказал ей, что он — это я и она реально мне нравится.

Видите, как все просто?

Мы бы повздорили, конечно, но, в итоге, Алёна бы обязательно оттаяла, а потом все-таки сменила бы гнев на милость. И это было бы мне самым лучшим подарком ко дню моего рождения.

И я почти добился того, чего хотел. Алёна призналась мне в симпатии. И да, кричала в лицо о своих чувствах. А потом просто взяла и одним махом прихлопнула меня как глупую, надоедливую муху.

- Потому что он не ты.

Мне в тот момент сдохнуть хотелось. Вообще не помню, как до дома добрался. И дальше все как в тумане.

Единственное, что в мозгах отложилось, так это картинка, где я поздравляю ее с Новым годом, когда часы пробили двенадцать раз, а затем выковыриваю из телефона вторую сим-карту, которую завел специально для переписки с Княжиной, и выкидываю ее с балкона куда-то в заснеженные кущи.

Я тогда наивно полагал, что похоронил сраного анонима навсегда. Ведь я реально завидовал страшной, черной завистью самому себе. Я ей нравился, и я же ей был максимально противен.

Абсурд восьмидесятого уровня. Шутка судьбы, не иначе. А может то я сам над собой посмеялся. Не знаю.

Но я реально решил с ней попрощаться от имени тайного поклонника, даже коробку конфет заказал с ее любимой клубникой. Типа последний, прощальный жест и все такое. Помни меня…

Ага.

Сила воли? Не, не слышал о таком…

Через час я уже рыскал под окнами своей спальни и искал в снегу чертову сим-карту, а когда нашел, то долго смотрел на нее и совершенно не понимал, что я делаю и зачем. Но в телефон ее вставил и жадно прочитал, пришедшую, от Алёнки благодарность за сладкий подарок.

Три дня сам над собой измывался, игнорируя ее сообщения. Она хотела со мной общаться, а мне хотелось разложиться на атомы. Ведь переписка с тайным поклонником была дорогой в никуда. И я это прекрасно понимал.

Чертова любовь!

Не выдержал, выключил телефон, а потом фактически потонул в какой-то иррациональной ярости к себе и этому миру. Ну, потому что не было никакого просвета, вот вообще никакого!!! Даже у утопающего была пена морская, а у меня ничего! Долбанный штиль! И мне тогда казалось, что вместе с ненавистью к самому себе я и Княжину возненавидел.

Вы спросите, за что? А я отвечу, что сам не знаю. Просто любить ее было уже невыносимо, а в ненависти была хоть какая-то отдушина. И, придя, после новогодних каникул в школу и увидев, что ей тоже плохо от того, что тайный поклонник больше не пишет ей утром, в обед и вечером, мне на краткий миг стало легче.

Мне хреново. Ей хреново. Гребаный идеальный мир.

И я смотрел в ее красные глаза, лил свой яд, стараясь не замечать, что за грудной клеткой кровоточит изодранное на куски сердце. Ему было больно видеть ее такой несчастной и потерянной. Ему да. А мне?

И мне, черт возьми, тоже!

Потому что уже к вечеру я весь извелся, чувствуя себя настоящим предателем, что бросил свою Алёну. Которой плохо. Которая, по всей видимости, плачет от того, что я больше ей не писал. Что было важнее в этой треклятой жизни – моя боль или то, чтобы она улыбалась?

И понеслось по новой. Она и загадочный Мистер Икс. Тогда как мне, реальному, оставалось только смотреть на то, как Алёна Княжина тонет в общении с человеком без лица. Сюр какой-то, что тут еще скажешь.

Но отказаться от этого странного общения я уже был не в силах. Мечтал это сделать много раз, уговаривал сам себя и никак. Там, где дело касалось моей Алёны, у меня не было никакой выдержки от слова «совсем».

Год прошел, а я только и сделал, что снова набрался храбрости признаться ей во всем.

Это не описать как я тогда нервничал. Но она сама меня пригласила на встречу в день моего рождения. Как я мог сказать ей «нет»? Никак.