Он доложил, что этот город забит велосипедами и грузовиками так же, как и Пекин.

Однако в тот день, когда мы с Киссинджером приехали в Сучжоу, все выглядело по-иному. Мы ехали по пустынным улицам, на которых не было ни транспорта, ни пешеходов. Оказавшись примерно в такой же ситуации, Билл Бакли [48], посетивший Китай с группой журналистов, спросил у сопровождающего, где же люди. "Что?" — спросил сопровождающий. "Народ, — ответил Билл. — Должен же быть народ в Китайской Народной Республике".

Пока мы ехали по главным бульварам Сучжоу, я видел толпы людей, скопившихся на боковых улицах за заграждениями. Какими бы причинами китайское правительство ни руководствовалось, освобождая улицы от людей во время нашего визита, это была мрачная, даже пугающая демонстрация того, в какой степени тоталитарное правительство может контролировать свое население.

"Потемкинский вариант" возник в одном из парков Сучжоу, где мы увидели группу маленьких детей, которые смеялись, играли и пели, что явно походило на хорошо отрепетированную театральную сценку. Наши подозрения подтвердились: после того как мы вернулись к нашим машинам, в парке неожиданно наступила тишина. Представление закончилось; ребятишки выполнили свой долг перед председателем Мао. (Это была лишь первая из многих сцен, которые нам с Барбарой довелось наблюдать в Китае. Регламентация и догматизм пронизывали всю систему образования в этой стране. Во время посещения одной провинциальной школы мы оказались гостями на детском концерте, номерами которого были такие песни, как: "Я хочу поскорее вырасти, чтобы у страны было больше рабочих рук", "Скорее бы стать взрослым и получить возможность бороться за революцию". Популярными песнями взрослых, когда мы были в Пекине в тот период, когда делами культуры руководила жена Мао, были: "Соло для баритона, наполненное дружбой и отправляемое за границу моряками на судах, построенных в Китае", а также "Красный солнечный свет освещает площадку вокруг сталеплавильной печи". К счастью для китайцев, ограничения в области культуры были смягчены после падения "банды четырех". Сегодня они могут разбавлять свою идеологическую диету музыкой других частей света, а их талантливые художники пользуются большей свободой. — Дж. Б.)

Два дня спустя Киссинджер улетел обратно в Вашингтон, и жизнь вокруг миссии вернулась в обычное русло. При моем предшественнике Дэвиде Брюсе это означало просто быть американским наблюдателем и человеком для связи с политической сценой Пекина. Брюс считал, что отсутствие официальных отношений между Соединенными Штатами и Народной республикой не требует большой активности.

Киссинджер, очевидно, был с этим согласен. Когда Генри узнал, что я отказался от посольских постов в Лондоне и Париже ради того, чтобы поехать в Пекин, он был сбит с толку. "Время от времени там, конечно, будет значительная работа, — говорил он, определяя мои функции как руководителя миссии, — однако чаще всего тебе будет невероятно скучно".

Учитывая ограничения, которые китайские власти налагали на дипломатический корпус, это могло оказаться правдой в "нормальных условиях". Но после изучения потенциальных возможностей моей работы я пересмотрел понятие "нормальные условия" применительно к нашей миссии связи.

Здание миссии, расположенное в той части Пекина, которая отведена под посольства, построено в стиле, напоминающем архитектуру Южной Калифорнии 20-х годов, а именно бульвар Сансет, застроенный частично в испанском, частично в восточном стиле. Ворота охраняли два солдата Народно-освободительной армии в зеленой форме.

На территории миссии находилось небольшое административное здание, а рядом с ним — резиденция главы миссии. Сам дом был просторным и хорошо освещенным со всех сторон, гостиные и столовая располагались на первом этаже, наши личные апартаменты — на втором.

Обслуживающий персонал состоял из шести человек: двух поваров, двух слуг, двух уборщиц. Руководил обслуживающим персоналом господин Вонг, молодой человек двадцати с лишним лет, приятный, но с обостренным чувством порядка. Сунь, наш шеф-повар, был кулинарным художником, о котором говорили, что он один из лучших поваров в Пекине. Другим посольствам повезло меньше. Жена одного из послов постоянно жаловалась в протокольный отдел министерства иностранных дел Китая на плохого повара. Китайцы решили его заменить, но, убрав его, они не присылали замену в течение нескольких недель, вынудив жену посла саму готовить еду.

Для поездок руководителю миссии был предоставлен четырехдверный "Крайслер", и вначале Барбара и я пользовались им. Но через месяц я сделал первый шаг к нарушению того стиля поведения, который ожидался от посланника США в Пекине. Это не был важный дипломатический ход, а всего лишь один из тех шагов, которые доказывали, что Генри ошибался в своем прогнозе о том, что моя новая работа будет скучной.

Находясь в Китае, подумал я, почему бы не передвигаться так, как это делают китайцы? К тому времени, когда к нам на рождественские каникулы приехала моя мать, господин Вонг проинформировал меня, что среди его друзей Барбару и меня уже все знали как "Бушей, которые ездят на велосипеде так же, как это делают китайцы".

Рождество 1974 года было первым, которое после нашей женитьбы мы с Барбарой встречали порознь. Она вернулась домой, чтобы побыть с детьми, которые еще учились в школе. Но я справлял Рождество не один. Ко мне приехали моя мать и тетя — Марджори Клемент. После посещения церкви мы проехали на велосипедах по посольскому кварталу, нанеся визит послу Великобритании Тэду Юди.

Мы также позвонили в Вашингтон, где для встречи Рождества собрались Барбара и дети. Джеб окончил университет с отличием, Нейл учился хорошо, Марвин готовился к баскетбольному сезону.

В рождественскую ночь господин Сунь превзошел самого себя в приготовлении первого западного праздничного стола: индейка, клюквенный соус, гарниры; но вместо тыквенного или орехового пирога на десерт он приготовил эффектное китайское национальное блюдо под названием "Пекинская пыль": пышное подобие торта, увенчанное конусом взбитых сливок и посыпанное молотыми каштанами ("пылью").

Большая часть этого дня прошла, однако, под землей. Во время визита Киссинджера, когда Генри и я посетили заместителя премьера Дэн Сяопина, тот спросил, была ли у меня возможность посмотреть "пещеры". Когда я сказал "нет", была организована специальная рождественская экскурсия.

"Пещеры" представляли собой тоннели под Пекином. Чтобы добраться туда, я встретился с представителями Народно-освободительной армии и местных жителей на определенном перекрестке. Они провели меня в находящийся неподалеку магазин одежды. В магазине мы подошли к каким-то стеллажам, и один из сопровождающих нажал скрытую кнопку. Стеллаж повернулся, и открылся проход. Мы спустились вниз приблизительно на 25 футов и прошли по лабиринту тоннелей и довольно больших помещений. Там были даже туалеты, но я не заметил признаков вентиляционной системы, хотя сопровождающие меня уверяли, что воздух здесь очень свежий, что тут устроена дренажная система и достаточно места для того,