Первый транспорт, небольшой, всего на пару тысяч тонн, поймали днем. Изрядно перегруженный корабль и в лучшие-то времена ходовыми качествами не блистал, а сейчас, больше напоминая осевший в воду утюг, и вовсе не смог выдать более восьми узлов. "Морской конь" и "Волга" без особых усилий зажали японца и, когда он не лег в дрейф после выстрела поперек курса, Стюарт отдал приказ открыть огонь на поражение. Оказавшись лицом заинтересованным, британский капитан разом проявил и решительность, и смелость, и мастерство. Сблизившись на восемь кабельтов, он создал артиллеристам условия для стрельбы, близкие к полигонным, и те, не долго думая, ухитрились попасть с первого выстрела. Снаряд проделал неаккуратную дыру в надстройке и вызвал небольшой пожар, после чего флаг Страны Восходящего Солнца медленно, рывками пополз вниз по мачте.

Как оказалось, капитан японского "купца" был не против поиграть в героя, но команда отнюдь не жаждала купаться в этих известных обилием акул водах. Быстро скрутив высокое начальство и двоих пытавшихся поддержать его олухов, бравые морячки сдались на милость победителей, трофеями которых стали амуниция, патроны и значительное количество продовольствия. Последнее, учитывая необходимость делиться с островитянами (а голодный туземец может натворить глупостей, отправившись, к примеру, вплавь через океан к Токио или учинив невовремя бунт), было весьма нелишним, поэтому трофей отправили в бухту Ллойда, высадив на него призовую команду. Пленных загнали в трюм, оставив, как обычно, лишь кочегаров, и пароходик неспешно пошлепал к новому месту назначения, а рейдеры вновь раскинули ловчую сеть.

Вторая жертва встретилась уже вечером, корабль оказался заметно большего водоизмещения, но и более "кусачим". Это был ни много, ни мало, как вспомогательный крейсер "Синано-Мару", новенький корабль в шесть с лишним тысяч тонн водоизмещения, способный дать ход свыше пятнадцати узлов и вооруженный двумя шестидюймовками. Его командир, капитан первого ранга Нарикава, был, как, впрочем, и большинство японских офицеров, храбр, опытен и хорошо подготовлен. Разумеется, его корабль уступал по вооружению любому из русских вспомогательных крейсеров, но превосходил большинство них в габаритах, благодаря чему являлся предпочтительнее в качестве артиллерийской платформы. Да и кроме устойчивости размеры корабля давали ему преимущество — конечно, в крупную мишень легче попасть, зато и сакраментальное "большое корыто дольше тонет" еще никто не отменял. К тому же, экипаж "Синано-Мару" был опытен и хорошо сплаван, в то время как русские только начали осваивать свои корабли и, вдобавок, имели урезанные экипажи. Словом, это был достаточно опасный противник, и вопрос о том, кто в поединке один на один имеет преимущество, оставался открытым. Пожалуй, стоило бы поставить на японца, но… Но он был один, а русских пятеро и, вдобавок, один из них был полноценным боевым кораблем.

Надо отдать японским морякам должное — дрались они отчаянно. Уже через полчаса боя на "Волге" было выбито два орудия, а на баке весело разгорался пока еще не страшный, но многообещающий пожар. Надстройки подоспевшего на помощь "Енисея" превратились в руины, однако и русские не остались в долгу. Японцы на себе ощутили фугасное и зажигательное действие шимозы, снаряженные которой снаряды достались русским морякам в качестве трофеев. Под сосредоточенным огнем "Енисея", "Волги" и "Морского коня" замолчали оба орудия, вращаясь, подобно городошной бите, улетела за борт дымовая труба, корабль пылал от носа до кормы, подобно гигантской бенгальской свечке. Трескучее пламя пожирало краску и дерево, плавило металл… Где-то там, под этим адом, в машинном отделении продолжали работать механики и кочегары, обреченный корабль упорно сохранял ход в шесть узлов и, не смотря на возрастающий дифферент на нос, тонуть пока что не собирался. Откуда-то, скрытый за столбами дыма, в сторону русских кораблей упорно и безуспешно лупил пулемет, и вел он огонь до самого конца боя.

Разумеется, пары снарядов "Рюрика" хватило бы на то, чтобы доломать японца, однако Эссен допустил ошибку. Рассчитывая, и не без основания, что три вспомогательных крейсера, каждый из которых превосходил "Синано-Мару" по огневой мощи как минимум вдвое, раздавят японца походя, он не стал менять курс, а когда сообразил, что бой идет не по русскому сценарию, то оказалось, что его суперкрейсер в любом случае безнадежно опаздывает. Правда, в конечном счете все же справились. С "Морского коня" разрядили по японцам трофейный минный аппарат. С установкой его без соответствующего оборудования мучались долго и упорно, однако справились, и вот теперь он пригодился. Удар восемнадцатидюймовой самодвижущейся мины проделал в небронированном борту вооруженного парохода дыру размером с ворота, и поток воды с ревом хлынул в гостеприимно раскрытый трюм.

Дальше все происходило очень быстро. Минуту или две корабль еще сопротивлялся, а потом вдруг резко лег на правый борт. Все, что было на палубе, с грохотом, слышным издалека, посыпалось в воду. Закопченные обломки, остатки раскиданных взрывами грузов, какие-то бочки… Вода буквально вспенилась. Зашипел, касаясь ее, раскаленный металл палубы, корабль окутался клубами пара от сорванных с фундаментов котлов. Еще несколько секунд, и то, что совсем недавно было красивым и современным пароходом, перевернулось кверху килем, но и на этом изувеченный "Синано-Мару" не успокоился. Медленно-медленно его корма стала задираться вверх, пока не встала практически вертикально, после чего разбитый, но не побежденный корабль вдруг почти мгновенно, словно жиром смазанный, скользнул вниз. Миг — и только огромный воздушный пузырь вырвался из-под воды, создав могучий, но короткий водоворот. С погибшего корабля не спаслось ни одного человека.

Третий японский корабль, можно сказать, сам наскочил на русскую эскадру, остановившуюся, чтобы хоть частично залатать повреждения. И вот прямо на них и вышел японский пароход, идущий как на параде, с зажженными ходовыми огнями. Очевидно, его капитан настолько был уверен в безопасности этих вод, что даже не сразу поверил, что перед ним русские. Тем не менее, обнаружив, что его держат под прицелом аж пять кораблей, и целятся при этом в упор, судьбу он решил не испытывать. Флаг спустил, призовую группу на борт принял, и отправился в бухту Ллойда, эскортируемый "Волгой". Со своей уполовиненной артиллерией, этот вспомогательный крейсер в качестве боевой единицы выглядел сомнительно, а вот базу, случись нужда, прикроет. Ну и подремонтируется по возможности, благо запасные орудия имелись. "Енисей" же, несмотря на повреждения, огневой мощи не потерял, и жутковато выглядевшие разрушения надстроек ни мореходным качествам, ни боевым возможностям корабля не угрожали. К тому же, в отличие от "Волги" с ее пустыми трюмами, "Енисей" все еще нес значительное количество необходимого эскадре угля, и это послужило основным аргументом в пользу того, что он остался с эскадрой.

Однако настоящее веселье началось на следующий день. С утра эскадра развернулась, и корабли теперь шли в пятнадцати милях друг от друга. И вновь повезло "Морскому коню", перехватившему крупный транспорт. Вот только везенье оказалось сомнительным.

После выстрела под нос японец тут же застопорил машины и лег в дрейф. С русского корабля к нему тут же направили призовую группу из четверых казаков и четверых британских матросов под командованием мичмана Иваницкого. Группа поднялась на борт, и это был последний раз, когда русские видели своих людей живыми.