Грейсон наклонился к нему и нащупал на горле пульс.

— Он мертв. Шея сломана.

— Проклятье! — произнесла Лори.

— Что такое?

— Я не хотела его убивать. Сейчас мы не сможем узнать, кто он такой.

— Неважно. Я его знаю.

— Да? — Одна бровь выгнулась дугой. — Твой друг?

Он покачал головой.

— Его зовут Стефан. Он тех, работал у Коммандос. Тот самый шпион, пустивший бандитов в Замок. Он, вероятно, работал на… как ты говоришь, зовут их главаря?

— Харимандир Синф. Ты, должно быть, наступил ему на любимую мозоль, если он решил удостоить тебя таким вниманием.

— Да, — тихо сказал Грейсон. — Синф. — Сердце его похолодело и ожесточилось при этом имени. Он поклялся убить предателя, открывшего врагу ворота Замка. Хотя смертельный удар нанесла Лори, какая разница, если этот человек мертв. Однако Грейсон не чувствовал того удовлетворения, которого ожидал. Вместо этого в нем снова возникла потребность в мести — пожирающее вожделение. Стефан был просто инструментом Синфа, и поэтому на самом деле ему нужен Синф. Но как?

С автоматическим пистолетом в руке появился охранник Лори.

— Что случилось?

— Я могу спросить у тебя то же самое, болван! Где тебя черти носили?

— Это… это случилось так быстро.

Напряжение схлынуло, и Грейсон внезапно почувствовал себя слабым и уставшим.

— Ладно. Ерунда. Лучше доставь сержанта домой.

— Есть, сэр!

— Нет, Грей, позволь мне остаться с тобой…

Грейсон нахмурился. Он уже опоздал на свидание с Марой.

— Нет, — сказал он. — Иди с ним. Мы увидимся в следующем рабочем периоде. У меня… свидание.

Рот Лори выпрямился в жесткую линию.

— Есть, сэр. Спокойной ночи, сэр. — Не взглянув больше на Грейсона, она забралась на переднее сиденье транспортера. Грейсон знал, что Лори расстроилась, знал, что ей хотелось поболтать еще, но ему было не по себе, он так устал. Неужели правда, что Синф хотел его смерти так же сильно, как и он хотел смерти Синфа? Возможно, этот человек не понимал, что смерть Грейсона не остановит группу Треллвана. Уровень подготовки воинов по-прежнему находился гораздо ниже любых стандартов регулярной армии Федеративного Содружества или стандартов, которые установил бы Кай Гриффит, но несмотря на это, кадры обученных и опытных солдат росли. Даже если бюрократы не позволят Лори водить боевой робот, несколько учеников подавали большие надежды, особенно самый молодой — Ярин.

Грейсон стиснул руки в кулаки так, что косточки побелели, чтобы удержаться от дрожи. Только сейчас он понял, что едва избежал смерти. Тот факт, что Стефан игнорировал Лори, поскольку не считал ее за угрозу, — вероятно, потому, что она женщина, — и спас его.

Транспортер оторвался от обочины и покатил по улице. Грейсон смотрел, как он удаляется, затем ускорил свой шаг в направлении апартаментов Мары.

— Нам нельзя атаковать, генерал. Это будет самоубийством и означает конец всему, что мы здесь создали.

Грейсон вышагивал по комнате у стола, за которым сидел Варней. Генерал Адел наблюдал за ним из кресла в углу. Главный министр Станник стоял возле окна, спиной к группе, со стаканом чего-то красного и крепкого в руке.

Грейсон боялся Станника. Министр обороны планеты имел резкие, крутые манеры. Задавал вопросы, словно стрелял из автопушки. И Грейсон не знал, насколько он осведомлен о связи дочери с иноземным командиром группы боевых роботов Треллвана. Треллванцы яростно охраняли своих жен и дочерей, и за контактами молодых людей обычно надзирали замужние женщины, родственницы-дуэньи. У Мары было больше свободы и больше свободного времени, за ней никто не приглядывал, в отличие от большинства треллванских девушек. У нее имелись собственные апартаменты рядом с местом работы отца в центре, и даже на работу в офис она ходила без эскорта. Интересно, думал Грейсон, знает ли Станник, что я сплю с ней?

Красное солнце бросало через окна длинные тени. С приходом Второй Ночи температура снизится в ходе заключительной стадии похолодания. Снаружи рабочие устанавливали на окна изолирующие панели. Вдалеке над горами висели тучи, серые и тяжелые. «Там все еще идет снег», — подумал Грейсон.

Адел поерзал в кресле.

— Тебе не хватает еще уверенности, юноша. Мне кажется, ты сомневаешься в своих собственных свершениях.

Грейсон повернулся к нему с едва скрываемым нетерпением.

— Я думаю, что нам до сих пор просто везло, генерал. Но я все же уверен, что три легких боевых робота не проживут слишком долго в соперничестве с тяжелыми. Генерал, отдаете вы себе отчет, что вы от нас просите?

— Люди ожидают победы, Грейсон, — сказал Станник. — Между прочим, твои успехи работают против тебя. После захвата тех двух боевых роботов на космодроме они удивляются, почему ты не двинулся на Замок.

— Взять Замок! — Грейсон не ожидал такого вопроса. — Взять Замок — с тремя двадцатитонными боевыми роботами?

Варней пошевелился, на лице — заинтересованное выражение.

— Что тебе нужно, чтобы штурмовать Замок, Грейсон?

Адел фыркнул.

— По-моему, Замок отобрали у гарнизона Федеративного Содружества тремя боевыми роботами… а охраняли его четыре машины!

— Генерал, я не думаю, что нам нужно затевать бесполезные взаимные обвинения, — сказал Варней.

Он взглянул на Станника, затем снова на Грейсона.

— Мы не приказываем тебе атаковать, Грейсон. Но мы желали бы видеть какой-нибудь план действий, конструктивного использования группы. Я спрашиваю, можешь ли ты выработать программу действий и положить ее мне на стол через, скажем, семьдесят часов?

— Но, генерал…

— Никаких «но». Когда становишься лидером, то обнаруживаешь, что все, до чего ты дотрагиваешься, становится политическим.

— Политическим? Но при чем здесь политика? — Грейсон всегда чихал на политику, всегда нервничал, когда сталкивался с системой, производившей больше слов и бумажной канители, чем дела.

— Я не знаю, осознаешь ли ты это, но ты и твоя группа являются как раз сейчас объектом для множества дискуссий.

Грейсон покачал головой.

— Я был слишком занят.

— Полагаю, что так. Но есть люди, именующие себя Группой Мира, и у них есть поддержка в министерстве, совете… Так вот, эти люди доказывают, что мы должны пойти на соглашение с бандитами.

— На соглашение!

— Не брызгай слюной, парень, — сказал Адел, — испортишь мебель.

Варней метнул недоброжелательный взгляд на Адела.

— Генерал, если не возражаете, можете оставить нас на минуту одних?