Немец свалился замертво. Да и чёрт с ним, сам выбрал свою судьбу. Илья окликнул разведчиков:

– Хворост!

В ответ тишина.

– Сержант!

И Видюков молчит. И возглас.

– Дяденька, я живая.

Илья к Хворостинину подполз, а у того не голова, а кровавое месиво. Потом к сержанту. Не дышит, недвижим, с левого бока маскхалат осколками изодран.

На взрыв на нейтралке немцы отреагировали. Пулемётная очередь трассерами немного выше сначала прошла. Немец бил на вспышку мины, но точных прицелов не было.

– Оксана, быстро ко мне! – приказал Илья. Девчонка перебежала, рядом с Ильёй залегла. Очень вовремя. Немец ещё очередь дал, судя по звуку – из МГ-34. Пули били по трупам разведчиков, немца. Уже мёртвые, они прикрывали живых. Через секунды ещё очередь, веером. Одна из пуль задела мину невдалеке, последовал взрыв.

Немцы, предвидевшие активные действия РККА, густо нашпиговали землю перед собой минами. Плотность их доходила на разных участках от 1500 до двух тысяч мин на километр фронта.

Оксана от страха тоненько повизгивала. Она сейчас обуза, да разве бросишь? Через полчаса обстрел кончился.

– За мной!

Сначала полз, ощупывая перед собой землю. Когда мины перестали попадаться, сказал:

– Бегом!

Вскочил и помчался. Скоро будет светать, задача номер один – добраться до нашей подбитой «тридцать четвёрки». Взрывом противотанковой мины у танка гусеницу сорвало и оторвало несколько катков. Если внутрь забраться, можно переждать день. За бронёй пули не страшны, как и миномётный обстрел. Единственно, сомневался, точно ли вышли? Не сбились ли в сторону в темноте. Тёмная громада танка показалась справа, свернули к нему. А на востоке уже сереет, показался краешек солнечного диска. У танка все люки нараспашку – верхние два, люк механика-водителя и нижний, десантный, под брюхом. Как раз на каждого члена экипажа, стало быть – уцелели танкисты. Уж очень не хотелось сидеть день с трупами, лучше тогда под танком. Через люк механика-водителя забрались в танк. Тесно и темно, железяки разные торчат, о которые бьёшься. Илья люк закрыл. Он в сторону немцев выходит, при обстреле пули могут залететь, а потом рикошетировать. Кстати, люк мехвода был уязвимым местом Т-34 при обстреле из противотанковых пушек. В Т-44, не успевшим на боевые действия, люк уже был сверху, как на современных танках.

Илья пролез в башню, выглянул в люк. До наших войск метров триста. Обернулся к немцам – до них столько же. Оба башенных люка закрыл, повернул задвижки. Потом снова пришлось лезть вниз, к сиденью мехвода, закрывать десантный люк. Всё, теперь они, как в крепости. Даже поспать в безопасности можно, хотя места нет. Танк Т-34–84, башня по объёму больше, чем у предшественника Т-34–76, но всё равно тесно, а на ходу только танкошлем голову спасёт. Опа! А танкисты оптический прицел с пушки не сняли! Положено было при покидании танка или САУ снимать прицел и замок пушки, чтобы враг воспользоваться не смог. Посмотрел в прицел. Уже рассвело. Через оптику немецкие позиции видны как на ладони. Один ДОТ, другой, за ним на удалении двести пушка в капонире. Илья на карте отметки делает, всё не зря время проходит.

– Есть хочется, – нарушила тишину девушка.

– Угостил бы, да нечем.

Продуктов с собой не брали, только фляжка с водой была. Попили.

– Ты бы ложилась у места стрелка-радиста, вздремнула.

– Не хочу, боязно мне.

Илья сам вниз опустился. Рация его интересовала. Только будет ли работать? Или аккумулятор сдох? Щёлкнул тумблером, тускло засветилась лампочка, в наушниках зашипело, потом голос Левитана:

«Совинформбюро передаёт. Сегодня, двадцать первого октября 1944 года, развивая наступление на Гумбинненском направлении, войска третьего Белорусского фронта…»

Прослушали сообщение. У Оксаны по щекам слёзы. В первый раз за два года она слышала советское радио. Илья выключил рацию. В двенадцать часов будет более полный выпуск, надо послушать. Улёгся поудобнее, всё-таки жёстко на броне лежать и холодно. Но угрелся и уснул. Проснулся от какого-то стука железа об железо. Приглушённый разговор рядом с танком, а слов не понять. Потом дошло – танк эвакуировать хотят с нейтралки. Только кто? Наши или немцы? За эвакуированный и восстановленный до ходового состояния танк наши ремонтники получали тысячу рублей. Немцы тоже не брезговали советской техникой. У немцев были в вермахте и СС целые танковые полки из наших Т-34 и КВ. В РККА, особенно в тяжёлые сорок первый – сорок второй годы, тоже использовали трофейную технику – танки, самоходки. По мере насыщения наших танковых и артиллерийских частей нашими и ленд-лизовскими танками и САУ, немецкие переделали под тягачи.

Попробовал Илья вытащить броневую пробку, в башне такие были с обеих сторон, отстреливаться из личного оружия. А видимости никакой, угол обзора мал. От движения Ильи проснулась девушка.

– Что такое?

– Тихо, я сам не разобрался.

На тридцать четвёрке кормовая часть, где двигатель, видимых повреждений не имеет, аккумулятор живой. Мотор завести можно, а толку? Танк своим ходом двигаться не может, сорвана гусеница, разбиты катки. Только на буксире, за усы, как называли стальные буксировочные тросы, каждый в руку толщиной. Недалеко взревел двигатель, танк дёрнулся и поехал вперёд. А там немцы! Твою мать! Пропал! Нащупал выключатель, зажёг лампочку в башне. Снаряды в боеукладке есть. Схватил снаряд, загнал в ствол, замок сам закрылся. Маховиком опустил ствол пушки и нажал педаль спуска. Выстрел! По ушам тоже ударило сильно, танкошлема-то нет на голове. Гильза со звоном вылетела в гильзоприёмник. Башня наполнилась пороховым дымом. Где тумблер включения вытяжного вентилятора? Нашёл, щёлкнул. Что порадовало, после выстрела движение танка прекратилось, не слышались голоса. Минута прошла, пять. Держа в руках пистолет, Илья приоткрыл башенный люк, на палец всего. Осмотрелся, люк закрыл, спустился на место механика – водителя. В смотровой прибор, через триплекс, видимости нет, загрязнён изрядно. Придётся рисковать. Открыл люк, прислушался, тихо. Выбрался из танка. От буксировочных крюков вперёд идут два троса. Пошёл вдоль тросов, а метров через пятнадцать немецкий тягач, бывший Т-III, только башня снята. Сзади, в корме, дыра в броневом листе в два кулака. Ага, сюда угодил его выстрел, мотор на тягаче разбило, немецкие ремонтники сбежали. Надо и Илье с девушкой ноги уносить. Сейчас эвакуаторщики до своих позиций доберутся, обстановку доложат. Немчура миномётным огнём накроет. Илья быстрым шагом к танку.

– Оксана, вылазь! Только портфель не забудь.

От танка уже бегом, во весь рост. Минных полей здесь не было, да кто их будет ставить, если предполагается наступление? Самая большая проблема, если на всём ходу в воронку угодить. Ногу вывихнуть и лицо разбить – запросто! Но добежали. А в траншее уже и взводный, и ротный обсуждают, что на нейтралке происходит. Непонятное всегда беспокоит. Илья объяснил. А дальше – как всегда. Звонок по полевому телефону в штаб дивизии, тряский путь на грузовике. Документы в портфеле ценные оказались. Офицер был начальником службы боепитания дивизии. Все поставки по полкам и батальонам расписаны, все населённые пункты указаны, где подразделения расположены. ПНШ – помощник начальника штаба дивизии по разведке доволен.