Власти отбивались неумело и неубедительно. К концу изучения папки Андрей выкурил пачку сигарет и приобрел ощущение, что весь этот шум неслучаен, что кто-то умелый и циничный стоит за кулисой и режиссирует исподтишка.

Потирает руки и чего-то ждет. Чего он ждет?

Андрей встал, оделся и вышел из номера, оставив на полу и на столике возле дивана ворох материалов из папки. Внизу, в холле гостиницы, он купил сигареты и вышел на улицу. Было уже почти темно, горели фонари… Андрей закурил и пошел наугад. Через минуту вышел на берег Салгир. Темная вода, обильно покрытая ковром из опавших листьев, почти не двигалась.

Андрей курил, смотрел на воду и думал: «Кто стоит за кулисой? И чего он ждет?»

«Партия Куки» звучала в темноте все громче. Страшный «медиатор» молотил по струнам бандуры.

* * *

Соболев приехал около десяти вечера. Усталый, замотанный.

— Извини, Андрей Викторович, — сказал он, — дела. Пришлось вне плана смотаться в Красноперекопск.

— Проблемы? — спросил Андрей.

— Жизнь премьер-министра как раз и состоит из одних проблем. Вот только решаются все по-разному. Некоторые легко, другие посложнее, а третьи вообще носят характер хронических болезней… Как язва желудка.

— Если язву нельзя вылечить, от нее можно избавиться оперативным путем, — сказал Андрей.

— Можно, — кивнул Соболев. — Если у хирурга есть скальпель. В государственных делах скальпелем могут служить финансы и законы… Увы, очень часто у нас скальпеля либо вовсе нет, либо он совершенно тупой. Да ты не подумай, что жалуюсь.

Соболев и Обнорский сидели в ресторане «Тайфун», ели телятину с грибами, которая здесь была фирменным блюдом.

— Ну, как сам? — спросил Соболев. — Рассказывай, рассказывай, как у вас идут дела…

Обнорский объяснил, что пока никакого особого движения нет — продолжается рутинный процесс сбора информации. Соболев поинтересовался: а конкретней? Андрей рассказал и добавил, что сюда, в Крым, он приехал опять же за информацией. Не для доклада Соболеву — нечего еще докладывать, — а именно за информацией о некоторых лицах.

— Кто интересует? — спросил премьер.

— В Киеве живут как минимум два человека, которые могут представлять интерес для нашего дела. Оба — выходцы из Крыма.

— Ну так кто конкретно?

— Затула и Матецкий.

— Затула — понятно, — согласился Соболев. — А Матецкий каким краем шьется к этому делу?

— Не знаю, — ответил Андрей. — Возможно, и никаким. Но… намекнули на него. Ваш же человек и намекнул.

— Олег Костенко?

— Он самый. Вы, Сергей Василич, ему доверяете?

— В общем, да, — сказал премьер.

— В общем?

— Понимаешь, Андрей Викторыч… Тут ведь какое дело? Я Олежку знаю давно… Считай, со студенческих лет. Он человек порядочный. И я ему, разумеется, доверяю. Но… Расклады в этой игре идут такие, что козыри могут меняться. В начале игры — черви, в середине буби козырями стали, а в конце вдруг может оказаться, что пики… или крести. Или опять черви. Понимаешь?

Обнорский понял: премьер имел в виду, что в очень сложной многоходовке вокруг Горделадзе возможны любые комбинации: вчерашний союзник может быть перевербован или использоваться втемную… Возможно, именно поэтому Соболев предпочел пригласить для расследования варягов. Людей, не имеющих на Украине ни родственных, ни плановых связей, ни бизнеса, ни политических врагов или друзей.

— Я вас понял, Сергей Васильевич, — сказал Андрей. — Итак, есть ли в Симферополе люди, которые могли бы мне рассказать о Затуле и о Леониде Матецком?

— Найдем, — со вздохом сказал премьер.

* * *

Утром двадцать второго ноября Заец вошел к боссу для ежедневного доклада на полчаса раньше, чем обычно. Сегодня это было уместно.

— Ну? — спросил Хозяин. Кажется, он немного нервничал.

— Все в порядке, — доложил Заец. — Вылет в 14.50.

— Я прошу тебя, Константин Григорьич, — сказал Хозяин, — проследи лично. Проводи до посадки.

— Так точно, Матвей Иваныч, — ответил Заец. Он не знал всех деталей операции «Почтальон», но знал, что Хозяин придает ей исключительное значение.

Заец доложил о текущих делах и ушел. Вплоть до вылета он находился неподалеку от Почтальона. Не рядом с ним, но неподалеку… Когда Почтальон оказывался в зоне визуального контакта, Заец видел, что Почтальон бледен, внутренне напряжен. Было очевидно, что он боится. В баре второго терминала аэропорта Почтальон хлопнул коньяку.

За час до вылета Почтальон без проблем прошел таможенный и паспортный контроль… Вместе с ним рейсом ОК 917 Киев-Прага вылетел человек Зайца. Точно по расписанию, в 14.50, «Боинг-735» начал движение по бетону аэропорта. В 15.33 агент Зайца позвонил из Праги и доложил, что все в порядке. Почтальон на месте, и его встретили.

— Можешь возвращаться, — ответил Заец и в свою очередь позвонил Хозяину.

— Слава Богу, — сказал, выслушав доклад, Хозяин. — Ну теперь мы такое замутим, что мало не покажется… твою мать!

Он положил трубку на аппарат, посмотрел на календарь — до начала раскрутки операции «Почтальон» осталась неделя.

* * *

Человек был явно из оперсостава. Обнорский понял это сразу, как только увидел его через стекло кафе. Понял по стремительности походки, по цепкому, внимательному взгляду, «простреливающему» улицу… Так ходят сыщики и воры.

* * *

Человека звали Сергей. Он позвонил Обнорскому утром. Представился лаконично: «Сергей… Вас интересует Отец?» — «Да, — ответил Андрей, интересует. Вы от Соболева?» Проигнорировав вопрос про Соболева, Сергей сказал: «Завтра в полдень. Устроит?» — «Вполне». — «Кафе „У Татьяны“ на улице Воровского знаете?» — «Найду», — ответил Андрей.

Сергей вошел в кафе. Остановился в дверях, привыкая после света улицы к полумраку… Кожаная куртка поверх свитера без ворота, и, разумеется, без шарфa руки в карманах брюк. Чем-то он напоминал Андрею Зверева. Впрочем, понятно чем — опер. Опер по жизни.

Андрей поднял руку, Сергей увидел и быстро подошел к столику. Обнорский встал, поздоровались… Быстро подошла официантка, улыбнулась Сергею:

— Здравствуйте, Сергей Иваныч.

— Мы с тобой, Светка-конфетка, договорились на «ты»?

— Хорошо, Сергей… вам… то есть тебе…

— Кофе, — быстро ответил Сергей.

Официантка отошла.

— Итак, — сказал Сергей, — вы из Питера. Журналист. Вас интересует Отец.

— Да, меня интересует Леонид Семенович Матецкий.

— Нет повести печальнее на свете… — произнес Сергей и провел рукой по усам. — Вас интересует какая-то конкретная сторона его деятельности?