что бы можно было предложить к чаю, — подойдя ко мне, мужчина протянул кружку.

— Не стоит, — приняла её из его рук и сделала маленький глоток. — Спасибо.

— Ты живёшь поблизости? — спросил он меня.

— Нет, — усмехнулась тому, что снова проделала этот не близкий путь и нахожусь здесь, в этом жутком месте. Рядом с тем, который принёс мне много боли.

— Далеко.

— Видимо, тебя сюда тянет, — ровным голосом произнес он, без доли сарказма.

— Так и есть, — кивнула ему. — Я скоро покину этот город, и если позволишь, мне бы хотелось приходить сюда какое-то время. На могилу.

— Не стану препятствовать, — ответил мне, делая глоток из своей дымящейся кружки.

Получив его согласие, на душе даже стало немного легче.

Знать, что он не станет противиться моему появлению здесь, оказывается, для меня было важно.

— Ты беременна? — смотря вместе со мной на огонь, неожиданно спросил он.

— Да, — ответила тут же, понимая, что не имело смысла отрицать очевидное.

— Отец кто-то из моих братьев, — не спрашивая, а скорее утверждая, сказал он, поворачивая ко мне голову.

— Ричард, — выдохнула имя любимого. — Он не знал. Да и я сама узнала спустя какое-то время.

Генрих нахмурился и молча кивнул, замечая в моих глазах слёзы.

— Я сожалею, — прохрипел он, через какое-то время. — Поверь, это правда.

— Я не верю… — всхлипнула, смотря в его глаза. — Ты не тот, кто способен на подобные чувства. Ненавижу тебя…

Внезапно послышался глухой щёлчок и осколки кружки, находящиеся в мужской руке, посыпались на пол, а жидкость распеклась по полу.

— Не плачь. Я с тобой искренен, — не замечая выступившую из своей ладони кровь, произнёс он.

— Не могу… Я никогда не смогу тебе верить, — сдавленно прорыдала я.

Реакция на кровь заставила меня подняться со своего места, но тут же внезапно замереть на месте, так и не оказав ему помощь.

— Когда ты всё вспомнишь, то станешь другим…

Накинув на себя пальто, поспешила на улицу. Не могла продолжать наш разговор, который причинял невыносимую боль, вскрывал едва затянувшиеся раны. Убежала от Генриха прочь, желая прекратить эту пытку. Временно взять тайм аут, прежде чем снова вернуться.

— Снова вчера провела весь день с подругами? — поинтересовался брат за нашим совместным завтраком.

Так уж у нас сложилось, что брат появлялся в квартире отца только лишь к завтраку и прежде, чем поехать на работу, проводил со мной какое-то время, а потом я была предоставлена самой себе.

— Да, — натянув на себя беспечную улыбку, ответила ему. — Они помогают мне с подготовкой к свадьбе.

Посмотрев на время, отметила, что брат сегодня был позже обычного, а значит, очень скоро отправится в адвокатскую контору к отцу, и я смогу поехать в поместье.

— Мэйсон звонил. Беспокоился, — снова напомнил мне он, заставляя чувствовать угрызения совести.

Нужно было перезвонить ему, а я всё оттягивала наш разговор.

— Позвоню. Всё хорошо, — отпив чай из чашки старого маминого сервиза, сказала ему. — Как родители?

— Если ты интересуешься матерью, то она ведёт себя, будто бы тебя и не было, — хмыкнул он. — На твоей свадьбе вряд ли появится.

Даже не мечтала об этом. Вчера, когда я решилась ей позвонить, выслушала от неё много нелицеприятных слов.

Для неё я была позором для всей нашей семьи. Гулящей девкой, которая, едва покинула Фостеров, кинулась в объятья Мэйсона. Не исключала, что если бы я выскочила замуж за Дэвида, то стала бы её любимицей.

Деньги… деньги… деньги…

Только они имели весомость для неё.

От этой мысли становилось горько. Одно утешало, что у мистера Свон была своя позиция на этот счёт.

— Отец обещал заглянуть вечером и проведать тебя, — подбадривал меня брат.

— Он рад тому, что ты выходишь замуж за этого парня. И я рад, что ты справилась со всем этим. Ты сильная.

— Да, — кивнула ему, не желая и дальше развивать эту тему

Какой толк показывать то, что я до сих пор не в порядке. Что втайне от него, вместо встреч с подругами стремглав бегу в поместье Фостеров.

Вчера я ездила туда под влиянием того, что оставила человека в беде. Рана Генриха мне показалась глубокой, и ему явно требовалась медицинская помощь. Заскочив в аптеку, и купив всё необходимое, я отправилась к нему. Мы совсем не общались. Лишь перекинулись парой фраз, намеренно стараясь не затрагивать темы, которые были неприятны нам обоим.

Сделав ему перевязку, я так же молча удалилась прочь, пообещав себе, что это было последнее моё появление в этом поместье.

Но сегодня. Меня вновь тянуло туда обратно. Это было сложно объяснить. Казалось, что у меня помутился разум. Находясь с этим, совсем чужим для меня мужчиной, я представляла Ричарда. В этот момент мне становилось легче.

Заставив себя поговорить с женихом и попросив у него ещё несколько дней, я рванула по привычному за эти дни для меня маршруту.

На пассажирском сиденье лежали ароматные булочки с корицей. Посмотрев на них, улыбнулась.

— Я ненормальная. С катушек слетела… — улыбнувшись, приговаривала, стараясь внимательно следить за дорогой.

Сегодня я собиралась пить чай с самим дьяволом, но представлять при этом Ричарда. Это ли не сумасшествие?

Не хотелось анализировать своё состоянии. Не думать о том, что делаю.

Мне представилась возможность побыть несколько минут счастливой, и я не хотела её лишаться.

Глава 41

— Тебе не стоило беспокоиться, — Генрих встретил меня у ворот.

Он стоял там, будто знал, что я приеду.

— Мне не трудно, — улыбнулась ему, находясь в приподнятом настроении. — И я не с пустыми руками, — показала ему то, что прихватила с собой по пути сюда.

Улыбнувшись мне в ответ, той самой улыбкой, которой одаривал меня Ричард, мужчина принял из моих рук бумажный пакет.

В хижине мы вскипятили чайник и, налив себе бодрящий английский напиток, разместились друг напротив друга.

— Эмма, — произнесла я, делая глоток, обжигающего напитка. — Меня зовут Эмма.

В эту минуту между нами была непривычная лёгкость. Каждый из нас понимал, что лучше не затрагивать тем, способных омрачить нашу встречу.

И от этого было как-то спокойно.

Тишина… Потрескивающие в печи дрова и… он. Мой Ричард…

Смотрел, будто душу из меня хотел вытянуть. Своим взглядом высекал из меня искры, которые прежде был способен из меня выбить лишь Ричард.

Я поступала с собой жестоко, безрассудно, но не хотела прекращать.

На расстоянии вытянутой руки наслаждалась видом этого мужчины. Мысленно ласкала его своими руками. Меня тянуло к нему. Хотелось по-настоящему коснуться его израненного лица, но… разум предостерегал. Напоминал, что нельзя переступать эту черту,