воронов, царственно и совершенно по-свойски восседали на каменных стенах города. Черные и серые птицы летали вокруг высоких, вырастающих из стен башен, карканье воронов разносилось по всей окрестности.

Для Флавиана, который никогда даже и не покидал пределы Утворта, гигантский город и огромное скопление птиц являлось воистину уникальным зрелищем. И вот, словно бы со страниц дядиных книг, сошел этот город, как образец речноземной архитектуры.

— Шо ж, вы еще наверняка не слыхали мифы о нашем чудном городе? — Жирак увидел, как Флавиан завороженно рассматривает заполонившее небо воронов. — Как говаривают легенды, эти вороны — обычный заколдованный люд, шо были обличены в перья. Старики, которые услышали эти легенды от своих пращуров, говаривают, что жил этот народ в предгорьях Альбуса и Вефилиевых холмах, шо нынче известны как Мертвенные курганы и Кольцегорье. Жил этот народ, пока не завязалась у них заварушка с вампирами и прочей нечистью. Ну вот, птичий народ, название которое уже и не вспомнят даже старики, одерживал над нечистью победу за победой. Некоторые говорят, что вампиры пригласили к себе могучего чернокнижника, другие же распускают слухи, что нечисть вызвала к себе одного из Павших.

Флавиана передернуло то ли от страха, то ли от красочного описания легенды. Для Жирака Павшие — часть легенды, Флавиан же видел их своими глазами.

— Ну и обратил он этот народ в воронов. А вампиры с прочей нечистью осели на этих местах. Ныне же их зовут Мертвенными курганами. Не знаю, бабьи ли это россказни, или правда. Да я думаю это уже и не имеет значения.

Человек существо суеверное, готовое дать неизвестному для него факту, или природному явлению любое удобно вразумительное объяснение. По крайней мере, так учил Флавиана его дядя, который старался, чтобы племянник умел отделять плевела вымысла от зерна правды. Это было не всегда легко — обычно грань между божественным вмешательством и людским суеверием столь тонка, что это все перемешивается в едином тигле, образую толстый слой налета мифов и легенд.

За всю поездку, которая тянулась чуть менее, чем стражу, Флавиан отбил на этой деревянной телеге всю задницу.

«Две ноги — идеальное средство передвижения», — вывел для себя итог Сетьюд, вспомнив, с какими болезненными мучениями он передвигался на лошади Аргия.

В замок вела только одна сухопутная дорога, которая обрела свою популярность благодаря имперским легионам, предпочитающим передвигаться по суше. Сложно было представить, сколько бы потребовалось лодок, чтобы переправить имперский легион численностью в пять тысяч человек до Рэвенфилда. Изначально город создавался как небольшой замок, сторожевой форпост на границах с землями нечисти. Ни одна ученая книга не скажет, сколько веков люди жили на той земле, где сейчас стоит Рэвенфилд. В основном, в замке несли свою службу безземельные, межевые рыцари, четвертые или последующие сыны феодалов, которым ничего не доставалось в наследство. Все эти рыцари сторожили границу Речноземья от нападения разрозненных сил нечисти — вампиров, упырей, зомби, оборотней и других мутантов, изменивших свой облик из-за Тьмы. Со временем, борьба с нечистью погрязла в мелких пограничных дрязгах, редких стычках, форпост превратился в крупный замок, различные речноземные рыцари и авантюристы, вроде Петера Разбойника, оседали на этих землях и заводили семью. Окраинный замок, построенный на Вороньем поле в скором времени нарекли Рэвенфилдом и он сильно разросся, как по периметру, так и по населению. По приказу речноземных королей и лордов, ссыльные крестьяне и преступники разных мастей начали здесь селиться, дабы обеспечивать рыцарей и их ездовых животных съестными припасами. Ссыльным дали в надел по равной части земли, с которой они кормились сами, и кормили воинов Рэвенфилда. Так возник старый Рэвенфилд, та часть замка, которая сейчас называется высоким городом. Со временем посадов стало так много, что пришлось строить вторые стены. Первая стена отделяла Верхний город, что находился на самой вершине холма, образовавшийся вокруг донжона, вторая же стена отделяла нижний город от окружающей опасности.

Но и второй, высокой и не обделенной грозными башнями стены стало недостаточно, чтобы замок смог приютить у себя всех желающих. Многочисленные деревянные и каменные постройки раскинулись возле внешней стены, причем с холма было заметно, что все они грудятся и прижимаются ближе к стенам Вороньего города, как какие-нибудь слепые недавно окотившиеся котята к сиськам своей матери. Помимо прочего, рыцари создали целую цепь укреплений, к востоку от города, состоявшую из тридцати трех больших сторожек и семи небольших крепостей, чтобы было удобнее следить за передвижением нежити. В случае опасности, рыцари на местах поджигали огромную жаровню, заваленную сухой хвойной древесиной и таким образом цепочка из сторожек благодаря огням из горящих костров передавала весть о приближение нежити дальше на запад. Когда человек видел столб дыма, он разжигал костер и на своей сторожевой башни, и так длилось пока, известия о нападения созданий тьмы не достигало северного нагорья — Малибур, которое Флавиан мог разглядеть даже отсюда. Тогда, рыцари Рэвенфилда выступали в поход, на восток, чтобы сразиться с силами нежити.

Навстречу путникам ехал целый торговый обоз, состоявший из пяти крытых повозок, в которые были запряжены мелкие, но коренастые и выносливые лошади. Загорелые купцы и их слуги перешучивались между собой и обсуждали новости, передаваемые из уст в уста, Флавиан понимал, возможно скудно, но понимал, что никакой гонец не успеет разнести вести так, как юркие купцы, который пройдут свой обратный путь через Простор, Трехречье, в Гасконь и успеют посеять на благодатную почву доверчивых людей слухи и новости, коими полнится Рэвенфилд.

Когда телега проезжала мимо крытых повозок, Флавиан почуял запах пряностей, шафрана и ладана, видимо купцы везли свой товар издалека, скорее всего с Западных Пустошей. Вообще, было легко отличить местного торгаша от иноземного — местные всегда пользовались полноводными реками провинции, словно кровеносной артерией и на своих ладьях с низкой посадкой могли всего за несколько седмиц проплыть через весь Риверланд. Иноземные же по привычки, не доверяя местным, ходили по трактам, причем соединяясь в более крупные караваны, которые было труднее ограбить. Рэвенфилд обрел дурную славу, со своими речными разбойниками, которые грабили как торговый речной флот, так и пешие караваны торговцев.

«Боги, смерть и разбойники — три вещи, которые всегда были в Делионе», — как-то сказал Флавиану дядя.

Возле центрального тракта, где были дворовые поместья, некоторые из которых были только частично огорожены деревянным забором или каменной кладкой, стояли и другие здания. Некоторые, наиболее предприимчивые из крестьян торговали прямо здесь своими товарами, наверняка боясь быть разоренными в стенах города более опытными купцами — рыбные изделия, травы, дешевые жемчужины, настойки как