— А что это такое?

— По-турецки «свет очей». Свет очей падишаха.

— То есть когда султан хотел…

— …совокупиться с какой-нибудь карие, она становилась гёдзе. Я их называла «новенькими свежими куло для старого толстяка». Это место похоже на бордель для единственного клиента. Однажды… он выбрал Селию.

— И что было дальше?

— Моей подруге это не пришлось по душе, — процедила Аннетта. — Я отдала ей свой заработок за целый месяц, подкупить одну из старых карие, чтобы та хорошо ее подготовила. Думаешь, Селия меня поблагодарила? О нет, нет и еще раз нет! Сжалась в комок, будто одна мысль о встрече с султаном причиняла ей боль. «А ты не можешь пойти? — твердила она. — Занять мое место?»

Евфемия завороженно глядела Аннетте в глаза. А та вошла во вкус.

— А я ей говорила: «Ты что, с ума сошла? Не понимаешь, что это значит? Не видишь, как все стали на тебя смотреть? Нам выпал редкий шанс, и все в твоих руках, carissima[27]. Поэтому ты уж постарайся».

— Она понравилась султану?

— Да, но недостаточно. Он дважды приглашал ее к себе, но соперница переходила дорогу…

Аннетта замолчала, не зная, как объяснить то, что произошло дальше.

— Ну? — не стерпела Евфемия.

— Потом одно событие положило конец всем нашим надеждам.

— Что же случилось?

— Селия узнала, что ее возлюбленный живет в Константинополе. Торговец был здесь с английским послом незадолго до того, как мы отправились в то роковое плавание. Но дела затянулись, и ее жених все еще не вернулся в Англию. — Аннетта недоверчиво покачала головой. — Мало того — santissima Madonna! — мужчина узнал, что его невеста не утонула, как все думали, а заточена во дворце султана, прямо под носом! Он, наверное, каждый день смотрел на крыши и верхушки деревьев гарема с другого берега Босфора, где живут иностранные торговцы.

— Но как она узнала об этом? Возлюбленный прислал записку? — нетерпеливо перебила ее Евфемия.

— Записку?! От мужчины, тем более христианина, одной из женщин падишаха! Нет, это безумие. Он знал, что ни записку, ни послание на словах передать не удастся. Поэтому прислал предмет, который могла узнать только Селия. И она все поняла.

— Что же он прислал?

— Странный инструмент, который всегда носил с собой. По-моему, Селия называла его компендиумом. В нем был тайник с портретом моей подруги. Она открыла вещицу, — Аннетта печально покачала головой, — увидела миниатюру. И я тоже.

— Poverina! Несчастная! — вздохнула Евфемия.

— Да, несчастная. Я предупреждала Селию, но она не слушала. С того момента она совсем потеряла покой. Только о женихе и думала. Я испугалась, что теперь подруга совсем зачахнет. А потом она совершила самую большую ошибку в своей жизни: показала компендиум еще одному человеку. И не кому-нибудь, а валиде! Боже мой! Думаю, еще и рассказала всю правду. — Аннетта закрыла руками лицо, сильно потерла глаза.

— Но почему? Что эта женщина могла сделать?

— Валиде? — Клирошанка отняла ладони от лица и посмотрела на девочку, расширенные зрачки которой в темноте казались огромными. — Ты ничего не поняла? В тот день мы с Селией случайно столкнулись во дворе валиде. Остальные ушли смотреть на подарок султану от английских торговцев. Я так волновалась! Знала, что гусыня беседовала с Сафие, но понятия не имела, о чем. Мы ушли поговорить в ее старую комнату. Девушка, казалось, места себе не находит. Все время держалась за бок, будто у нее что-то болело. Я поняла: плохие новости. Сначала подруга не хотела рассказывать. Бедняжка Селия слишком хорошо знала, как я отвечу. Сказала, что ей разрешили в последний раз увидеться с женихом. Вечером у Двери в Птичник. «Что? — спросила я с замиранием сердца. — Валиде разрешила тебе?» Но она ничего не хотела понимать. «Только бы посмотреть на него, — повторяла дурочка, — услышать его голос. Я уже буду счастлива». Именно тогда несчастная показала компендиум: «Она благословила меня». Валиде позволила ей встретиться с посторонним мужчиной! Бедняжка, как же она заблуждалась! Я говорила, что это ловушка, но меня и слушать не хотели. «Тебя провоцируют, понимаешь, — кричала я, — проверяют на преданность! Валиде больше ничего не волнует!» — «Но это единственный шанс. — Селия сняла с шеи цепочку с ключом от Двери в Птичник. — Валиде сказала, он будет там…» Потом я часто думала: понимала ли «английская роза», что это ловушка? Скорее всего, понимала. Только вот ей самой этот вопрос так и не задала. Я знала: это дорога в один конец. А мы так старались быть вместе! Казалось, я сойду с ума. «Не ходи туда, не оставляй меня, пожалуйста… — рыдала я в ужасе. — Прошу! Не смогу жить без тебя…» Но она не желала слушать.

Из комнаты был виден лишь маленький лоскут неба, который из розового постепенно становился серым. Над головой носились летучие мыши. Мы долго сидели обнявшись, и я повторяла: «Уже пора? Что, уже пора?» А Селия смотрела на небо и отвечала: «Нет, у нас еще есть время».

Аннетта резко замолчала, будто поняла нечто важное.

— Думаю, она была счастлива. Это мне казалось, что впереди только смерть. Наконец час пробил. Помню, как девушка остановилась на пороге. Я подумала: будто птичка собирается взлететь. «Порадуйся за меня», — сказала она с сияющим лицом. А потом достала из кармана бумажку. «Это для Пола, — так звали ее торговца, — пообещай, что передашь».

Аннетта вновь остановилась, будто говорить невмоготу. Достала из сумочки листок, осторожно развернула и показала Евфемии в мутном свете утра.

— Я до сих пор храню его. Это стихи. Любовное послание. Но это и ответ на мой вопрос. Селия знала, что не увидится с возлюбленным, поэтому не взяла стихи с собой. Понимала, что если сделает хотя бы шаг навстречу свободе, то по другую сторону решетки ее будет ждать не Пол, а евнухи с ятаганами наготове. Похоже, она лишилась рассудка. Когда я вновь подняла глаза, подруги уже не было рядом. И тогда я поняла, что должна ее остановить.

— Я бросилась за ней. Бежала со всех ног, спотыкаясь и падая на камни, наступая на платье. Волосы растрепались, лезли в рот и глаза, я почти вслепую неслась к Двери в Птичник в дальнем конце садов.

Предположила, что Селия обогнет покои валиде, где ее могли увидеть и остановить, и пойдет через двор, а затем по Золотому Пути — огромному коридору, где евнухи водили в опочивальню султана выбранных им женщин.

Уму непостижимо, но так оно и оказалось. Добежав до коридора, я увидела, как ее силуэт растворился в темноте. «Еще можно догнать», — подумала я.

А потом произошло ужасное: я зацепилась за плиту и упала, в кровь разбив колени. Ну как можно быть такой неуклюжей идиоткой? Зарыдала, не столько от боли, сколько от отчаяния. Шанс был упущен.

И тут… Боже… Голоса, шаги… Я даже не успела встать на ноги, когда подбежали двое евнухов с факелами. Madonna! Не знаю, что они обо мне подумали, но я решила воспользоваться моментом. Закричала: «Остановите ее, остановите! Кадин решила сбежать!» И показала, в какую сторону направилась Селия. Удивительно, но скопцы послушались. Пробежали мимо, словно я была джинном-невидимкой.