– Тебе что-то нужно? – Тревельян прищурился, подумав о возможности поторговаться. – Что-то такое, что я могу тебе дать?

– Ничего, Пришедший из Пустоты, мне не нужно ничего. Нужно Фарданту, да поглотит его Великий Враг! Для меня ты – прах и пыль, а для Фарданта – последняя надежда. Недостающее звено! И потому он тебя не получит.

«Этот малый сильно не любит родителя, – пробормотал командор. – Такое и у нас бывает. А вот дроми, жабы чертовы, родителя как бога почитают! Хотя детишек в семействе сотни две».

– Значит, тобою движет ненависть, – промолвил Тревельян. – Ты собираешься меня пленить и думаешь, что это касается только тебя и Фарданта. Это, Изгой, узкий взгляд на проблему! А широкий таков: ваш мир против нашего. Я прилетел на малом, почти безоружном корабле, но есть у нас и такие, что превратят твою планету в облако плазмы. Мой народ, как было сказано, в чужие конфликты не лезет, но обид не прощает. Обидишь меня – расплатишься жизнью!

Плоский корпус Контактера приподнялся в хватке щупалец и грохнул о камни.

– Ты снова лжешь, Пришелец! Когда-то в этом мире обитали миллиарды, десятки миллиардов… слишком много, чтобы беспокоиться об одном ничтожном существе. У вас, уверен, так же. Ради тебя не пришлют корабль, ибо ты ничтожен и никому не нужен. Я сделаю с тобой что захочу.

Ноздри Тревельяна гневно расширились. Он встал, вскинул лазер и произнес:

– Верно тебя назвали Гнилым Побегом! Повторю еще раз: ты ничего обо мне не знаешь, ты не измерил ни величия моего, ни ничтожности, и ты не ведаешь, в чем сила моей расы и какова она. Вдруг ты столкнулся с тем самым Великим Врагом, с которым бились твои предки?

Лазерный луч разрезал гусеницу. Щупальца, что обхватили Контактера, бессильно повисли, и его корпус с грохотом рухнул на камни.

Послание пришло на «Гондвану», когда лайнер, вынырнув из Лимба, набирал скорость для очередного прыжка. Сейчас «Гондвана» находилась в пространственном рукаве длиною в миллиард километров, который использовали корабли множества рас – чаще всего, торговые транспорты лоона эо. Рукав был направлен к северному галактическому полюсу и ограничен с трех сторон газопылевым облаком, обширной туманностью, тянувшейся от края до края на пять с половиной световых месяцев. С четвертой стороны вращались вокруг древнего светила космические глыбы, останки распавшихся в прошлом планет; причина этой катастрофы была никому не известна.

Лайнер мог бы включить защитный экран и двигаться прямо в туманности, но среди капитанов и навигаторов это считалось верхом непрофессионализма. Обычно маршрут пролагали сквозь пустоту, сквозь чистый вакуум, и в этом смысле рукав был подходящим местом для разгона: на кубометр – не более трех частиц, залетевших из облака. Астронавты Земной Федерации называли этот объект Тропой Вальдеса – в честь адмирала Сергея Вальдеса, который в молодые годы служил наемником лоона эо. Семь столетий назад, командуя крохотным бейри[26], защищавшим торговое судно, он встретился здесь с тяжелым крейсером хапторов, вступил с ним в бой и протаранил, направив свой кораблик в пасть аннигилятора.

Пакет информации, достигший антенн «Гондваны», был отправлен с «Киннисона», базовой станции ФРИК, и предназначался консулу Пьеру Каралису. Консул со своим штатом входил в состав большой экспедиции, чьим назначением являлась звезда Кауза Прима, а целью – контакт с парапримами, народом, еще неизвестным Земной Федерации. Их следы обнаружились на Осиере в период миссии Ивара Тревельяна, что, безусловно, стало открытием века. Цивилизация с высоким индексом развития и, к тому же, весьма гуманная, разделяющая этические принципы Фонда в отношении младших рас! О таком партнере можно было лишь мечтать! Каралису вменялось в обязанность перевести мечты в область реальных действий, совместных проектов, прогрессорских миссий и тому подобного.

Впрочем, такие задачи рассматривались как частное дело Фонда, а основным все же являлся контакт с парапримами, включавший дипломатический обмен и заключение дружественных договоров. По давней традиции этим занимались дипломаты и эксперты в области науки и культуры, а доставляла их к месту рандеву эскадра Звездного Флота – обычно тяжелый крейсер в сопровождении двух-трех фрегатов. Было замечено, что боевая мощь землян очень способствует переговорам, которые движутся тем успешнее, чем больше в эскадре стволов и кораблей.

Но с парапримами такое не проходило. Этот народ отличался редким миролюбием, а также настойчивостью и упорством; подобное сочетание, да еще кое-какая информация, полученная Тревельяном на Осиере, говорили в пользу их могущества. Вполне возможно, они рассматривали людей как младшую расу, которую стоит слегка вразумить и направить на путь истинный, дабы земляне не кичились своим стремительным прогрессом, своей наукой, техникой и своими пушками. Пушек парапримы вообще не желали видеть и потому земных экспертов, дипломатов и консула ФРИК отправили не на военном корабле, а на почти безоружном лайнере. Правда, очень внушительном: три километра в длину, двадцать палуб с прогулочными галереями, масса оборудования плюс экипаж и экспедиционный корпус – без малого тысяча сто человек.

Просторное судно! Каралису отвели на третьей палубе апартаменты, достойные консула, – в этих коридорах, каютах, лабораторных отсеках и залах для совещаний можно было потеряться. Тем более, что штат его миссии состоял лишь из девяти сотрудников, восьми живых и одного призрака. По всем прогнозам, самым щекотливым в будущих переговорах являлся вопрос об Осиере (его, вытеснив землян, прогрессировали парапримы, с чем Фонд мириться не желал), и потому в группу Каралиса включили специалистов по осиерскому проекту. Если говорить точнее, двух бывших помощников Гайтлера, авторов плана миграции с восточного материка на западный, глобального эстапа, который с треском провалился. Сойер, один из них, был еще жив, и консул назначил его своим заместителем; второй, Колесников, недавно умер и, перебравшись из бренной плоти в памятный кристалл, сделался Советником Каралиса.

Обычно консул и его Советник общались ментально, но сейчас Колесников был подключен к преобразователю – устройству, что позволяло ему видеть, слышать и говорить. Этот прибор, шток с навершием для кристалла и датчиков изображений и звуков, являлся частью пульта связи в кабинете Каралиса. Пульт и часть переборки над ним заволакивал туман, предвестник трансляции послания; Каралис и Сойер, сидевшие в креслах, молча всматривались в эту серебристую пелену.

– Пьер, – раздался знакомый голос Сокольского, затем, сменив туманную дымку, возникло его лицо. – Есть новости, Пьер. Помнишь тот корабль, что отправлен с Сайката к Раване? Тот, с которым вылетел Тревельян? – Сокольский сделал паузу. – К нам пришло сообщение бортового компьютера. Стандартный рапорт, запись, что высылается в случае сигнала бедствия: координаты, принадлежность судна, запросившего помощь, причины аварии и все такое. Похоже, Тревельяну пришлось задержаться. Сейчас он в Провале.