– Это очень благородно с твоей стороны, – покачала я головой, – но я не поверю тебе, пока сама не увижу.

– Не буду спорить! – Вэнс поднял руки вверх. – Просто измена не всегда зиждется на сексуальной основе. Гораздо больнее, когда дорогой тебе человек влюбляется и изменяет ИЗ ЛЮБВИ к другой. Вот от чего я хотел бы уберечь тебя.

– А еще потому, что тебе очень нужна моя помощь, – усмехнулась я.

– Не спорю. Но и не настаиваю. Я не вправе! Единственное, о чем я тебя умоляю, – не отказывай мне сейчас. Лучше не говори ничего, но и не говори «нет»!

Он поднялся из кресла, подошел ко мне и встал передо мной на колени. Взял мои руки в свои. Заглянул в глаза.

– Я готов на все ради тебя, ты знаешь это. Именно поэтому я больше не повторю свою просьбу. Несмотря на то что у меня мало времени и во время твоего следующего задания мы уже можем не встретиться. Но я буду верить в лучшее, и перед тем как ты сегодня вернешься домой, я не буду прощаться с тобой.

Он поцеловал мои руки. Снова горячая волна пробежала по моему телу. Сладкая горячая волна. Его глаза околдовывали, зачаровывали, увлекали куда-то в омут… Я почувствовала его нежные губы на своих… Я подалась ему навстречу…

Он вдруг отстранился.

– Я докажу тебе, что мои слова не пустой звук. Мне ничего не стоило бы обманом овладеть тобой. Но этого не произойдет. Пойдем!

– Куда? – охрипшим от волнения голосом спросила я.

– Я отвезу тебя по адресу.

Он встал и направился в прихожую.

– Вэнс!

Он остановился в дверном проеме.

– Спасибо…

Дом, который я «видела» внутренним зрением, я узнала уже издалека.

– Вот он! – крикнула я, показывая рукой. Вэнс свернул с дороги и въехал во двор.

Сверившись с номером дома на фасаде и в листке, мы убедились, что я права.

– Квартира пятнадцать, – прочитала я, – Сергеев Тимофей. Родители: Мария Анатольевна и Федор Игнатьевич. Ого, ты даже имена родителей спросил?

– Естественно, для большего удобства общения.

– Так, ну что… Я пойду? – затопталась я на месте.

Все казалось таким легким и простым ровня до этого момента. А сейчас я растерялась и не знала, как подойти к делу, как начать разговор с родителями мальчика, что сказать им.

– Смелее, – подбодрил Вэнс, – извини, на могу тебе составить компанию. Это будет нарушением правил.

– Понятное дело, – вздохнула я, – все, пошла.

– Удачи! – махнул Вэнс мне вслед.

– Ага, – пробурчала я с досадой, заходя в подъезд. Все-таки разбаловал он меня, все время рядом, брал на себя все проблемы и трудности… И вот теперь – одна, совсем одна. Что ж…

Квартира пятнадцать находилась на втором этаже. Обитая кожей дверь создавала ощущение солидности и важности статуса живущих здесь людей. Я вдохнула побольше воздуха в легкие и постучала. И сама тут же испугалась своих действий. Что говорить? Что говорить?…

И тут дверь открылась. На пороге стояла тоненькая, маленькая, хрупкая женщина в переднике. А из квартиры на меня пахнуло волной вкусных запахов. На кухне что-то приятно для уха шкварчало и булькало.

Женщина уже смотрела на меня с удивлением. Я опомнилась:

– Здравствуйте, Мария Анатольевна!

– Здравствуйте, – кивнула она уже дружелюбно, – извините, мы знакомы?

– Нет. Видите ли, я…

– Ой, мам, это же тетя из садика! – вдруг выглянул Тимошка из-за маминой спины. Дома он был гораздо более оживленный и шустрый. Он лукаво улыбнулся мне.

– А, вы воспитательница? – улыбнулась Мария Анатольевна и спохватилась: – Что ж вы не проходите? И я совсем не соображаю, держу вас на пороге!

Я вошла вслед за хозяйкой. Сердце гулко колотилось от волнения, во рту пересохло.

– Давайте пройдем на кухню, вы не возражаете? – тараторила хозяйка, увлекая меня за собой. – Я готовлю, не могу от плиты оторваться… Заодно и чайку заварю. А вы что, новая воспитательница? У Тимошки же Лариса Дмитриевна была. Что ж мне Катюша не сказала? Она сегодня Тимошу забирала.

– Нет, я не воспитательница… – Я присела на стул, куда она кивнула мне.

– Нянечка? Да, сейчас молодежи так непросто работу найти, понятное дело. Хоть куда бы пристроиться. Ну ничего, все у вас впереди! Я вот помню, когда мы с мужем только поженились, – щебетала Мария Анатольевна, наливая чаю, расставляя вазочки с конфетами, вареньем, – его тогда перевели аж на другой конец страны, он военный, тогда лейтенанта получил. А у меня только диплом и никакого опыта работы за плечами…

– Маша! – услышала я вдруг густой бас и оглянулась. Женщина сразу примолкла.

В дверном проеме стоял высокий, военной выправки мощный мужчина, этакий медведь. Рядом с ним Мария Анатольевна зрительно уменьшалась еще больше, совсем терялась.

Он вопросительно кивнул на меня.

– Это… это, – вдруг растерялась жена, не зная, как меня представить, – эта девушка нянечка из Тимошиной группы.

– Алина, – пискнула я.

Федор Игнатьевич подавлял не только размерами, но и какой-то внутренней силой.

– Федор Игнатьевич, – важно представился отец семейства, – по какому поводу пожаловали? Тим что-то натворил?

– Нет, нет, все нормально, – замотала я головой, робея еще больше. Перед этим человеком хотелось вытянуться в струнку и рапортовать по-военному.

– В чем же дело? – Хозяин присел на другом стул, и жена тут же засуетилась, наливая чай и ему.

– Понимаете… – начала я и замялась. Все оказывалось еще труднее, чем я могла себе предположить.

Тимошка бочком протиснулся в кухню и, обняв маму за ноги, спрятался за ней.

– Катерина! – вдруг зычно рявкнул отец. Я вздрогнула с непривычки.

В кухню тенью просочилась девочка-подросток. На вид – лет двенадцать-тринадцать.

– Да, папа, – проговорила она.

– Уведи Тимофея. А ты, сын, запомни: когда разговаривают взрослые, детям рядом делать нечего, ясно?

Тимоша молча кивнул, а сестренка подцепила его за руку и увела в комнату. Мать наконец закончила разливать чай и так же молча, забыв о готовке, уселась за стол. Теперь они оба смотрели на меня выжидательно.

– Продолжайте, – приказал отец.

– Я хочу поговорить с вами. Это очень важно.

– Полагаю. Иначе вы бы не посетили нас в столь поздний час, – пригладил Федор Игнатьевич усы.

Мне стало неловко. Я и не подумала, что восемь часов вечера может быть для кого-то поздним часом. Как неприятно вышло…

– Разговор пойдет о Тиме.