— Это что — вход в камеру пыток?

В этот момент дверь наконец распахнулась. Брок увидел гимнастические снаряды и тренажеры и вспомнил данное ему Кэти описание спортивного зала, которым заведовал Петроу.

— Уж и не знаю, будете ли вы сюда ходить. Пациентам не рекомендуется посещать зал без инструктора, так как здесь велика вероятность потянуть мышцу или нанести себе какую-нибудь другую травму. Между тем нам бы не хотелось, чтобы вы вернулись домой в худшем состоянии, нежели оттуда уехали. — Она тепло, по-дружески ему улыбнулась. — У вас есть какие-нибудь проблемы с суставами или мышцами?

— Плечо побаливает. Доктор Бимиш-Невилл сказал, что мне придется пройти курс физиотерапии и акупунктуры.

— В таком случае необходимо выяснить, что думает доктор по поводу ваших индивидуальных занятий в этом зале.

— Так это вы им заведуете?

— Ну нет. Общий надзор за всеми служебными помещениями, разумеется, осуществляет миссис Бимиш-Невилл, а за этим залом присматривает Тони — парень из обслуживающего персонала.

Брок обвел взглядом помещение. Низкие кирпичные своды и мощные каменные опоры, поддерживавшие верхние этажи, казалось, сдавливали его, создавая гнетущее настроение. В воздухе пахло плесенью и застарелым потом, как если бы зал редко проветривался.

— Я должен был бы упомянуть об этом раньше, но сдается мне, что у нас с вами есть общая знакомая.

— Правда?

— Да, ее зовут Кэти. Не так давно я случайно встретил ее в Лондоне. Когда я сказал ей, что еду сюда, она попросила передать вам привет.

— Кэти, вы говорите? — Роза озадаченно свела на переносице брови, размышляя.

— Кэти Колла. Она работает в полиции.

Брок заметил, как после этих слов помертвело ее лицо.

— Она призналась мне, что вы ей писали и она чувствует себя виноватой, что так и не собралась вам ответить. Что-то по поводу того, что она совершенно отстранилась от дела после того, как ее сняли с расследования. Но она разделяет, хотя и неофициально, вашу озабоченность, и, если бы по этому делу всплыла какая-нибудь новая информация, она была бы рада ее получить. Вы можете связаться с ней напрямую или сообщить интересующие ее сведения мне, с тем чтобы я передал их ей. Вот что она мне сказала.

— Понятно…

Брок уловил в ее взгляд и голосе настороженность. Из коридора до них доносились голоса и шаги пациентов, выходивших из кабинетов после окончания дневного терапевтического сеанса.

— Это связано с одним молодым человеком, который здесь умер, не так ли? Помнится, я читал об этом случае в газетах.

Рози колебалась; ее подвижные прежде черты словно окаменели. Брок поскреб бороду и снова надавил на собеседницу, стремясь получить от нее ответ прежде, чем их уединение будет нарушено.

— Должно быть, это было ужасно. Вы хорошо его знали?

— Довольно хорошо, — ответила она после паузы, затем добавила: — Это был его гимнастический зал. Он за ним присматривал — до Тони.

— О! И как его звали?

— Алекс… Алекс Петроу, — откликнулась она. В этот момент тяжелая дверь распахнулась, и Брок увидел еще одну женщину в белом халате, которая, стоя в дверном проеме, пристально на них смотрела.

— Что здесь происходит, Рози? — строгим голосом спросила она.

— Это наш новый пациент мистер Дэвид Брок. Я водила его по этажу, миссис Бимиш-Невилл.

Директорская жена кивнула и протянула Броку руку. У нее было такое же отстраненное выражение лица и оценивающий взгляд, как и у ее мужа. Ей, однако, потребовалось куда меньше усилий, чтобы придать своим чертам оттенок доброжелательности.

— Пойдемте в мой офис, мистер Брок.

Она повернулась и вышла в коридор. Прежде чем последовать за хозяйкой, Брок ободряюще улыбнулся Рози. Она хотела было что-то сказать, но промолчала. При этом ее лицо сохраняло напряженное выражение, а брови хмурились.

Лаура Бимиш-Невилл закрыла за Броком дверь офиса, прошла к столу и взяла с него папку. Они оба продолжали стоять, пока она читала про себя какую-то бумагу. Сквозь маленькое полукруглое оконце у нее над головой в кабинет проникал тусклый свет весеннего вечера. Когда она наконец снова посмотрела на Брока, он чуть было не исповедался перед ней во всех своих прегрешениях. У нес были умные глаза, которые она слегка подкрашивала, возможно, только для того, чтобы скрыть преждевременные морщины. С минуту она исследовала его взглядом, словно пытаясь определить, уж не мошенник ли он, потом распорядилась:

— Снимите халат и шлепанцы, мистер Брок, и встаньте, пожалуйста, на весы.

Она записала его вес — шестнадцать стоунов и шесть фунтов — и рост — шесть футов два дюйма, — а затем предложила присесть на металлический офисный стул напротив ее рабочего стола. Продолжая стоять, она обернула его левую руку выше локтя черной манжеткой и измерила ему кровяное давление. Затем положила папку на противоположную сторону стола и уселась на свое место.

— Вы хотите заниматься в гимнастическом зале?

— Возможно, это неплохая идея.

— Полагаю, это можно устроить. Но вы сможете находиться там только в присутствии Тони. Я поговорю с ним об этом. — Ее акцент трудно было определить. Возможно, что она была родом из центральных графств. Но в ее манере выговаривать слова сказывалось и что-то северное. Она продолжала писать, заполняя какие-то разграфленные листы, имевшие вид расписания, и время от времени делала пометки в лежавшем перед ней блокноте.

Закончив работать, она сделала несколько копий, воспользовавшись стоявшим в углу небольшим фотокопировальным аппаратом, вложила листочки в пластиковую папку и протянула Броку:

— Здесь сведения, которые понадобятся вам в первую неделю пребывания. Мы выясним, как у вас продвигаются дела, в конце этого срока. Вот это — расписание ваших терапевтических сеансов. — Она перегнулась через стол и указала кончиком ручки на расписание. — Каждый день у нас проводятся три сеанса — в девять, одиннадцать и пятнадцать часов. В промежутках у вас будут так называемый утренний перерыв, ленч и «мертвый час», а также свободное время до обеда. Объявления о вечерних беседах и других мероприятиях вывешиваются на стене в холле рядом со столовой. Все сеансы начинаются строго в указанное время. Имейте, пожалуйста, это в виду. Это информация, касающаяся вашей диеты на первую неделю пребывания, — сказала она, ткнув ручкой в другой листок, находившийся в папке.

Брок некоторое время всматривался в него, пытаясь взять в толк, что там написано. Признаться, это мало походило на меню и напоминало скорее перечень каких-то химических веществ. Вес продуктов в граммах, указанный в правой графе, нельзя было назвать чрезмерным.

— Первая неделя — самая важная. Каждый раз во время еды вы будете находить поднос со своей именной карточкой на длинном столе в столовой. Прошу вас никоим образом диету не корректировать. Дозволяются только вода и лимонный сок. Это понятно?