Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По щекам Тома потекли слезы, он едва сдерживается, чтобы не зареветь в голос.
– Я думал, что могу справиться, думал, что прошло уже достаточно времени, но, черт возьми, я никак не могу перестать жить иначе, не вспоминая о нем. Я не жалею о том, что стал инвалидом. Это наказание, которое я заслужил. Но лучше бы я умер или же вовсе не приходил в сознание, стал овощем, без чувств и воспоминаний.
Эдриан подходит к Тому и кладет свою ладонь на его массивное плечо.
– Ты справишься, Том. За это время ты стал гораздо сильнее, чем тебе кажется. Я был поражен с самого начала, когда ты решился пойти на гонки. Это значит, что ты уже на полпути к успеху. Ты обязательно справишься, прекращай винить себя.
– Мне очень жаль, Том, – тихо произносит Андреа.
– Ты все время жил с этим, никому ничего не рассказывая, и ты смеешь называть себя слабым? С такой болью может жить только сильный человек, – говорит Брис.
Я не нашла нужных слов, чтобы выразить свое сочувствие. Лишь приблизилась к нему и обняла, чувствуя, как внутри его все клокочет.
У меня скудные познания о Танзании: эта страна находится на Африканском континенте, там жарко, и есть куча заповедников с дикими животными, где каждый день снимают передачи для телевизионных каналов про природу. Несмотря на то что все мы уже скоро окажемся в диковинном мире, куда попасть, я уверена, мечтает каждый уважающий себя путешественник, которого не пугает даже риск подхватить малярию или желтую лихорадку – никто из нас не испытывает радость. Уныние, тревога и разочарование сцепились воедино и нависли хмурым облаком над нами, отягощая наш путь.
Фил, хоть и старается делать вид, что у него по-прежнему прекрасное настроение, глаза его выдают, они потеряли свой блеск. Перевожу взгляд на Тома, и мне вновь становится неспокойно. Почти всю дорогу он молчит, изредка проронит слово и снова погружается в себя. Брис то и дело пытается с ним заговорить, хоть как-то рассмешить, но тот отвечает равнодушием.
Наш самолет приземлился в крупнейшем городе Танзании – Дар-Эс-Саламе. Мои ничтожные догадки об Африке оправдались. Уже к полудню температура перевалила за тридцать. Невыносимо жарко. Африканский зной прочувствовала каждая клеточка моего тела. Стоило мне сойти с трапа, как по спине побежали капельки пота, а жаркие солнечные лучи буквально впитывались в мою черную макушку.
Дар-Эс-Салам кроме того, что является экономической столицей страны, крупнейшим портом, расположенным на берегу Индийского океана, больше ничем и не запоминается. То ли мой глаз уже устал от такого количества мегаполисов, то ли здесь в самом деле нет ничего привлекательного и завораживающего. Город напичкан высокими, серыми, цилиндрическими зданиями, но стоит перевести взгляд несколько в другую сторону, как можно заметить кусочки истинной архитектуры города – старинные соборы, часовни с кирпичным цветом крыши, музеи. К сожалению, у нас отведено минимальное время на Танзанию, и прогулка по улочкам Дара является совершенно невыполнимой задачей. Мы сразу отправляемся в порт, где должны будем найти лодку Хамизи.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я Карли.
– Кажется, мои легкие из-за горячего воздуха превратились в пепел, а так все в порядке.
Пока мы скрывались под тенью небольшого навеса, Фелис успела пробежаться по магазинам, что расположены у порта.
– Так, каждый берет по бутылке с водой и соломенной шляпе. Жара дьявольская, неизвестно, сколько мы еще будем искать эту лодку.
– Кстати, о лодочнике, – говорит Эдриан. – Предлагаю разделиться и отправиться на поиски, так мы сможем не потерять лишнее время. Не забывайте пить много воды, не допускайте жажды, и если кому-то станет плохо – сразу говорите об этом мне.
Услышав напутствия, все начали разбирать воду, шляпы и готовиться выйти из-под тени в зной. Все, кроме Тома. Тот сидит в стороне, уставившись вдаль.
– Томас, поехали, нельзя отставать, – говорю я.
Мой голос вырвал его из прострации, Том оглянулся и начал, наконец, проявлять инициативу.
– О, нет. Опять это унылое лицо, – протягивает Андреа.
– Андреа… – пытаюсь прервать ее я.
– Что Андреа?! Развели тут. Как долго это будет продолжаться? Как долго мы будем думать о своих чертовых проблемах? Может быть, я вам открою тайну, но от своих проблем никогда никуда не денешься. Том, все люди с чем-то борются. Абсолютно все. Неважно инвалид это или здоровый человек. Раньше я думала, что ты не такой. Ты болван, конечно, но я надеялась, что ты сильнее. А ты, оказывается, настоящий слабак.
– А ты что, сильнее? – спрашивает он.
– Гораздо сильнее, чем ты думаешь. Будь ты на моем месте, ты бы уже давно сдох от бессилия.
Закончив фразу, Андреа разворачивается и удаляется от нас.
Обойдя бесчисленное множество лодок, мы уже успели неоднократно обзавестись надеждой и вновь потерять ее. Кто-то говорит, что Хамизи находится на другом конце порта. На другом конце порта говорят, что вообще не знают никакого Хамизи, потому что здесь в основном находятся частные судна гостиничных комплексов. А жара все нарастает, и даже соленый морской ветер не спасает нас. И вот, наконец, удача улыбнулась нам всей своей широкой улыбкой, один из лодочников указал нам на судно Хамизи. Это небольшая, старая посудина, поросшая ржавчиной, которая каким-то немыслимым чудом еще держится на плаву.
Эдриан по миниатюрной деревянной перекладине, играющей роль мостика между судном и причалом, перебирается в лодку.
– Эй, есть здесь кто-нибудь?
Спустя мгновение из рубки выходит, еле перебирая ногами, худощавый смуглый мужчина с густой седой бородой, в потрепанной рубашке и растянутых, плотных штанах.
– Вы кто такой?
– Добрый день, вас зовут Хамизи?
– Да. Что вам нужно? – грубым голосом спрашивает он.
– Дело в том, что нам нужно попасть на остров Бонгойо, не могли бы вы нас туда доставить?
– Я обычный рыбак, я не развожу туристов по островам. Проваливайте с моего судна!
Старик разворачивается и направляется к рубке.
– Подождите! – выкрикивает Карли.
Хамизи останавливается и, увидев нас, столбенеет от растерянности.
– Вы знали Джона Хилла?
– Джон Хилл? Да… я его помню. Да кто вы такие?
Затем следует рассказ про то, что мы здесь делаем, кто такая Карли и как мы все связаны с Джоном Хиллом.
Хамизи пускает нас на судно, мы располагаемся в его каюте, где царит полный беспорядок. Безмерное количество упаковок крепкого табака вместе с пожелтевшими газетами и бутылками с остатками красного спиртного хаотично разбросаны по всей каюте. К стенам прилеплены потускневшие черно-белые фотографии, на которых я узнаю лодочника. На них он молодой, но такой же тощий, расплывается в улыбке.