— Джин, это ты?

За спиной раздается мужской голос. Именно сейчас… Нет! Только не это. Лязг открывающихся ворот, шаги… Мы ничего не слышали. Оглохли от желания. Я быстро оборачиваюсь, готовый скорее к обороне, чем к нападению. Ведь ее парень не так уж и неправ. Я смотрю на него. Парень невысокий, худой.

— Блин, глазам своим не верю! — на его лице скорее удивление, чем злость.

Джин поправляет волосы, она огорчена, но не сильно.

— Придется поверить, или ты хочешь, чтобы мы снова поцеловались?

Черт, ну у нее и выдержка.

— А, для меня.

Я так и стою с поднятыми руками.

— Стефано, это Джан-Лука, мой брат.

Я расслабляюсь, перевожу дыхание. Сражения не будет. Оно и лучше. Мысли меняют направление.

— Чао.

Я протягиваю руку и улыбаюсь. Конечно, это не самое приятное знакомство. С парнем, который клеит сестру.

— Ладно, ты сегодня в надежных руках, я могу идти.

— Да, не думаю, что он меня изнасилует.

Джин улыбается, довольная шуткой.

— Можешь идти, эпический Стэп.

Я иду к решетке, оставляя их вместе — брата с сестрой, на пороге дома. Завожу мотоцикл и уезжаю, чувствуя на губах жасминовый аромат поцелуя, сорванного наполовину.

* * *

Джан-Лука смотрит на Джин в изумлении.

— Правда, не могу поверить!

— Поверь. Твоя сестра ничем не отличается от других, так что можешь успокоиться: я не лесбиянка.

— Да нет, я поверить не могу, что ты целовалась со Стэпом!

Наконец Джин находит ключи и открывает входную дверь.

— А что, ты его знаешь?

— Знаю ли я его? А кто в Риме его не знает?

— Я. Перед тобой живой пример того, кто его не знал.

Про себя Джин думает: ну, это же мой брат. Одним враньем больше, одним меньше.

— Не сочиняй. Быть того не может, что бы ты о нем не слышала. Да ладно, его все знают. Что он только не вытворял, даже фотография была в журнале: он несется, окруженный полицией, на своем мотоцикле, а сзади — его девушка. Поверить не могу! Моя сестра целуется со Стэпом. — Джан-Лука качает головой.

Они входят в лифт.

— Возможно, я сейчас развенчаю миф, но знаменитый Стэп, боксер, мачо, катающий девушек на мотоцикле…

— Понятно, понятно, дальше что?

— Целуется ничем не лучше других.

В эту минуту Джин нажимает кнопку с номером 4. И смотрит на себя в зеркало. Она покраснела. Что ж, хотя бы сама себе не ври. Ты снова сказала неправду. Чудовищную неправду. И ты прекрасно это знаешь.

Ночь. Бешено несусь на мотоцикле. Пьяцца Унгерия, дальше — зоопарк. Мне не хватает слов, чтобы дать определение Джин. Симпатичная? Нет, очень хорошенькая, да что там! Красивая, забавная, ни на кого не похожая. Но зачем искать слова, чтобы ее описать? Возможно, она — все это вместе. А может, совсем другая. Не хочу об этом думать. И все же мне на ум приходит одна мысль, заставляющая меня улыбнуться. С этой мыслью я ехал за ней следом до пьяцца Эуклиде. Я даже не посмотрел в сторону Фалконьери, даже не вспомнил о том, как из этой школы выходила Баби, как я ее ждал. Я думаю обо всем этом сейчас. Эти воспоминания пронзили меня неожиданно, как молния среди ясного дня. Воспоминания. О том дне. О том утре. Как будто это случилось только что. Я стою перед ее школой. Смотрю на нее издали, как она спускается по лестнице, в кругу подружек, смеется, болтает с ними о чем-то. Улыбаюсь с самодовольным видом. Может быть — обо мне. Я жду ее.

— Чао.

— Ну и ну, какой сюрприз, ты заехал за мной.

— Да, давай сбежим.

— Так маме и надо. Вечно она опаздывает.

Баби усаживается сзади, крепко ко мне прижимается.

— То есть, насколько я понимаю, ты сбегаешь не для того, чтобы побыть со мной, а чтобы наказать маму за опоздание! Какая крутая…

— Если можно сделать одновременно и то и другое, что же здесь плохого? — Мы проезжаем мимо ее сестры, которая ждет мать. — Дани, скажи маме, что я вернусь домой позже. И не беги следом, слышишь?

Потом — на виа Кола-ди-Риенцо. Закусочная Франки. Мы выходим с овощными крокетами: их делают только там и мы их так любим — поджаренные до хруста и горячие, еще у нас пакет салфеток, бутылка воды на двоих и невероятный аппетит. Мы все это съедаем там же: она — сидя на мотоцикле, я — стоя перед ней; мы едим молча, глядя друг другу в глаза.

И вдруг с неба посыпался град. Неожиданно, резко. И мы убегаем, как сумасшедшие, и прячемся под козырьком закрытой парадной. Так и стоим там, на холоде, под козырьком какого-то балкона. Потом град потихоньку превращается в снег. В Риме идет снег. Но, не успевая коснуться земли, снег тает. Мы улыбаемся друг другу, она откусывает от своего крокета, я пытаюсь поцеловать ее… И тут, раз! Эта картинка тает как снег. Никогда не знаешь, когда на тебя нахлынут воспоминания. Они приходят неожиданно, просто так, без всякого предупреждения, не спросив разрешения. И никогда не знаешь, когда они уйдут. Единственное, что ты знаешь, это то, что они, черт возьми, когда-нибудь всплывут снова. Обычно это длится несколько мгновений. Теперь я знаю, что делать. Нельзя зацикливаться на них слишком долго. Как только воспоминания пришли, нужно быстро от них отмахнуться, и сделать это сразу, без сожаления, без уступок, не раздувая в них огонь, не погружаясь в них. Не доставляя себе боль. Вот так, уже лучше… Вот они уже и прошли, этот снег растаял полностью.

* * *

Я глушу мотор и открываю дверь. Портье все тот же:

— Добрый день, рад вас снова видеть.

Он узнал меня.

— Я тоже рад.

Даже больше чем рад, но я ему в этом не признаюсь.

— Хотите, я предупрежу?

— Если это необходимо.

Он смотрит на меня с улыбкой.

— Нет, у нее никого нет.

— Хорошо, тогда я поднимусь и устрою ей сюрприз.

Вхожу в лифт. Портье высовывается из-за стойки.

— Сегодня без арбуза?

Я едва успеваю ответить:

— Да, сегодня без.

Да уж, от внимания портье ничто не может скрыться. Номер 202. Останавливаюсь перед дверью и стучу. Слышу ее быстрые шаги. Она открывает, даже не спросив, кто это.

— Чао! Какой сюрприз! — Ева рада меня видеть. — Я звонила тебе на мобильник, но он был выключен. Было романтическое свидание?

— Только с друзьями, — я вру и чувствую себя немного виноватым, сам не знаю почему. Нет никакого смысла врать. — Без дам.

— Ну ладно, ты пришел как нельзя более кстати: завтра я снова улетаю.