– У нас есть ордера на арест Хильдекрюгера, Кобба, Байтака и Николь Оньонго. Мы их выследим и арестуем, допросим про Мерсалта и «Либру». Мне бы хотелось, чтобы их осудили, но не удивлюсь, если им предложат сделку.

– Они убили детей, – сказала Мосс. – И убьют Мариан. Возможно, она еще жива. Эти люди могут держать ее…

– Шэннон, ты должна понять, пока тебя не было, кое-что изменилось.

– Это еще что значит?

– Рубеж замечен в 2024 году. Меньше чем через тридцать лет, – сказал О'Коннор. – До твоего прибытия корабль «Джон Ф. Кеннеди» сообщил, что Рубеж замечен в 2024 году.

– Уже при нашей жизни.

– Уже при нашей жизни, при жизни наших детей. Сейчас живет последнее поколение.

– Может, мы сумеем это остановить, может, если бы мы…

– Возможно, – сказал О'Коннор, но голос звучал как у приговоренного к смерти. – Эннсли готов предложить сделку Хильдекрюгеру и Коббу, любым другим мятежникам, за информацию о Рубеже и местонахождении Эсперансы.

– Чушь собачья.

– И ВМФ дал зеленый свет операции «Сайгон», – сказал он. – Определить, кого эвакуировать в первую очередь, если до этого дойдет. Тридцать лет – это слишком близко. КК ВМФ приказал оснастить корабли и отправить их в «Глубокие воды» в течение сорока восьми часов в случае появления Белой дыры, и все беспокоятся, что она может появиться с минуты на минуту. Мы отзываем агентов, занимающихся менее важными расследованиями, и назначаем их в операцию «Сайгон». КК ВМФ нуждается во всех шаттлах «баклан», какие мы можем предоставить. Скоро их все реквизируют.

Мосс хотелось возразить, но ее сковал страх, приступ паники от неминуемости Белой дыры. Две тысячи двадцать четвертый. Что будет, когда появится Белая дыра? Миллиарды человек поднимутся в воздух и будут выпотрошены, как на вскрытии? Побегут ли они, обезумев, или замрут, пялясь в пространство? Мосс ощутила себя беспомощным ребенком. Она не могла осознать истинный масштаб конца света. Она представила операцию «Сайгон», друг за другом взлетают шаттлы «баклан», весь КК ВМФ собирается в Черной долине вместе с военными и гражданскими, талантливыми учеными и генетиками, все корабли отправляются на поиски похожих на Землю экзопланет, каждый несет семена жизни, чтобы вырастить новое человечество, даже если оно исчезнет.

Мосс представила улетающие корабли, покинутую Землю, и при мысли о том, что придется здесь оставить, ее охватила тревога. Ее как будто просили бросить Мариан. Что значит одна жизнь по сравнению со всеми другими? Сердце Мосс сжигало отчаяние, Мариан собирались бросить ради выживания остальных. Но, может, еще не поздно. Мосс не сомневалась, что еще не опоздала. Ее мысли снова перенеслись к Мариан. Мариан еще жива, Мариан еще можно спасти.

На следующий день Мосс получила разрешение уйти. Ее пикап стоял на парковке, и она удивилась, что аккумулятор еще не сел, а потом напомнила себе, что оставила здесь машину всего несколько дней назад. Хвойный освежитель воздуха и вонь от обмотки из-под протеза, которую Мосс закинула на пассажирское сиденье, – ее маленький красный «Форд». Знакомые запахи и то, что она наконец-то сидит за рулем, ее успокоили, вернули в прежнюю жизнь после долгого отсутствия. Мосс выехала с аэродрома в Ошене через главные ворота. Возвращаться на «твердую землю» – все равно что дважды войти в одну реку, все в точности такое же, как до отлета, но для нее не выглядит в точности таким же. В каком-то смысле 1997 год кажется безнадежно отсталым, как восстановленное прошлое. Возвращаться – это как путешествовать по бедной чужой стране, где мода, автомобили, технологии и архитектура отстали на несколько десятилетий.

До дома, находящегося на северо-западе, в Кларксберге, штат Западная Виргиния, Мосс добралась за восемь часов. Ранчо раскинулось на четырех акрах заросшей полевыми цветами лужайки. Мосс любила этот дом, любила одиночество, а одноэтажное строение хорошо для нее подходило. Перед дверью лежала недельная почта. Мосс отобрала среди спама счета, переоделась в пижаму и уселась на кожаный диван. В ее отсутствие видеомагнитофон записал «Секретные материалы», новый эпизод с любимой Скалли, но Мосс стало не по себе, когда в сюжете появился космический корабль, а в записи не хватало девяти минут. Зазвонил телефон, и Мосс нажала на паузу, лицо Скалли исказили наведенные полосы статики.

– Мы кое-что нашли, – сказал Брок.

– Мариан? – спросила Мосс.

– Не Мариан. Мы нашли поляну. Но там пусто. Мы отправили туда собак, и они обыскали все вокруг на предмет человеческих останков, но ничего не нашли.

Слишком рано, подумала Мосс. Мариан бросили на той поляне между сегодняшним днем и 2004 годом, когда два человека заблудились в лесу и пытались выкопать корни женьшеня, а откопали кости. Мосс почему-то вспомнила отца, как он поливал тротуар перед домом из шланга и смотрел на ручейки, расплывающиеся по трещинам и камням. Будущее – как эти расходящиеся ручейки. Возможно, Мариан и не оставят в том лесу.

– Мы расширили поиски, – сказал Брок, – нашли каменную пирамидку где-то в полумиле на север-северо-запад от начального места. Я поставил двух человек в засаде, велел несколько дней наслаждаться красотами природы.

– Что ты нашел?

– Позвонил Рейни. Он засек парня, который складывал эту пирамидку.

– Вы его опознали?

– Не было возможности. На таком-то расстоянии. Но Рейни отследил его, тот уехал на черном фургоне «Вандура» начала восьмидесятых. Мы дважды засекли фургон в этом районе.

– Что насчет номеров? – спросила Мосс.

– Фургон зарегистрирован на имя Ричарда Харриера.

Харриер. Мосс охватило отчаяние.

– Это имя мне не знакомо. – И она записала на клочке бумаги: Ричард Харриер. – Возможно, он знает, где Мариан.

– Шэннон, ты должна дать мне что-то еще. Больше информации. Мне нужны достаточные основания. Не просто твое слово или какой-то кусок из твоей игры. Иначе кто-нибудь из этих ребят обратится к адвокату, и нас разделают под орех, мы упустим шанс, несмотря на все твои наводки. Мы не можем преследовать человека за сооружение пирамидок из камней. Что еще у тебя есть?

– Просто продолжай этим заниматься, – ответила Мосс, но в ее голову закрались сомнения. Не существовало никаких вещественных доказательств, связывающих пирамидки с телом Мариан. – Что еще ты знаешь об этом Ричарде Харриере? – спросила она. – Его адрес? Приводы? Еще что-нибудь?

– Никаких правонарушений, абсолютно чист. Работает в магазине «Хоум депот» в Бриджпорте, машина зарегистрирована на его бриджпортский адрес. Женат, трое детей, но я велел своему человеку проследить за фургоном, и, похоже, водитель провел некоторое время в доме неподалеку от городка Бакханнон…

– Бакханнон, – повторила Мосс, а когда Брок назвал адрес, дом 151, мир вокруг поплыл.

Она побежала на кухню и подставила руку под горячую струю воды, пока кожа чуть не сварилась, боль пульсировала сквозь сомнения. Мосс знала этот адрес, адрес Нестора, дом с черным фургоном в Бакханноне – это тот самый дом, где она будет заниматься с Нестором любовью через девятнадцать лет.