А ведь знал, знал я, что в 15-м именно на юго-западном фронте враг нанесет свой главный удар! Но время стерло из памяти и место начала боев, и даже примерную дату. Я надеялся покинуть загрузку — а теперь вот, выходит, попал под раздачу — и в самое пекло, судя по продолжительности артобстрела…

— Рота встать! Винтовки к брустверу приладить… Целься под пупок! По моей команде… Огонь!!!

Жиденький залп грохнул на позиции бывшей полуроты (два сведенных взвода), которую я для удобства называю сейчас ротой. Так, к слову, мою команду могут услышать бойцы и соседних подразделений, оставшиеся без офицеров — и худо-бедно поддержат нас огнем…

Несмотря на кажущуюся очевидной устарелость тактики залпового огня в эру магазинных винтовок, на деле этот прием не так и плох, когда стреляешь по густым австрийским цепям, прущим только вперед! Меткость индивидуальной стрельбы у бойцов хромает — это, увы, не сибирские стрелки с их многочисленными и опытными охотниками. Хотя сам я всеми силами старался переломить ситуацию в своей роте… Но и враг еще не научился атаковать отделениями, приближаясь к окопам короткими перебежками под прикрытием ручных машингеверов, коих пока нет ни у австрияков, ни у германцев. У нас, к сожалению, тоже нет, незначительное количество датских мадсенов не в счет — крайне редко они встречаются в войсках… Так вот, благодаря такой же архаичной тактике, как атака в густых цепях, у моих солдатиков есть все шансы попасть во врага, просто целясь по направлению! А учитывая, что худо бедно по фронтальным мишеням я их стрелять научил, то и очередной наш залп уверенно выбивает из цепочки австро-венгров десяток другой зольдат.

Учитывая, что после вражеского артналета боеспособных бойцов у меня осталось всего двадцать три человека, включая и меня самого — результат отличный.

— Перезаряжай! Цельсь… Огонь!!!

Очередной залп — и очередные жертвы врага. Австрийские немцы и мадьяры также стреляют в ответ, на ходу, останавливаясь всего на секунду — замирающие на месте цепи, залповый огонь шеренг, когда первая к тому же становится на колени, после Гумбинена у противника как-то не в чести. Стрельба это не особенно и точная — тем более, что в качестве мишеней противнику достаются лишь слегка приподнятые над бруствером головы русских солдат. Атаку врага, слава Богу, не поддерживают снайперы — да и что-то не видать в порядках атакующей пехоты пулеметных расчетов, катящих станковые австрийские Шварцлозе…

Короче говоря, было бы их поменьше (раз так в десять!) — и я бы вовсе не волновался. Но, к сожалению, в настоящий момент на позиции полка накатывает, по меньшей мере, бригада австрияков (навскидку их втрое больше, чем нас до артподготовки) — причем полка, поредевшего как минимум вдвое…

И на острие атаки немцев — позиция моей полуроты.

— Перезаряжай! Цельсь… Огонь!!!

Очередной залп бьет по немецким цепям, мертвые падают на землю. А живые — живые, переступая через тела павших камрадов, срываются на бег после отрывистой команды офицера, продублированной басистым ревом унтеров. И в горле у меня как-то сразу пересохло…

— Братцы, ручные бомбы готовьте! Стреляй вразнобой, по готовности!

Сам я откладываю трехлинейку в сторону и тянусь к сложенным чуть в стороне гранатам. Ручных бомб старой конструкции авторства Лишина здесь уже нет — хотя последние имеют несомненное преимущество благодаря запалу ударного действия. Вот только последний слишком сырой, недоработанный… В наличие же три «футуристических» РГ-12 — и пять штук более современных РГ-14, коими мне довелось воспользоваться еще в реальности «Великой Отечественной». Это все ручные бомбы, что удалось лично мне собрать с павших солдат, погибших во время артобстрела — и в настоящий момент запалы в них уже вставлены, а сами гранаты взведены и готовы к боевой эксплуатации.

Переложив гранаты поближе и проверив барабан самовзводного офицерского нагана, я вновь приладился к брустверу, поплотнее прижав приклад винтовки к плечу. В бруствер справа от меня дважды плотно так ударили винтовочные пули — плотность и точность вражеского огня возросла кратно при приближение врага, австрийцам до траншеи осталось не более сотни шагов… Внутренне холодея, где-то в глубине душе я осознал, что пережить скорую рукопашную схватку я смогу разве что чудом — но вряд ли в этот раз к нам на помощь явятся кубанские казаки с пулеметными двуколками и конной батареей трехдюймовок…

Но тут же я отогнал от себя тоскливые, «всепропащие» мысли. Сейчас поддаться им — это все одно, что похоронить себя заживо. Нет! Нужно драться — до последнего драться, цепляясь за свою жизнь и забирая вражьи.

А там уж посмотрим, случится ли чудо — или нет.

…В последние мгновения вражеской атаки я рискнул поиграть в снайпера, стараясь выцелить кого из офицеров — но в итоге снял только вырвавшегося вперед крепкого унтера с роскошными вислыми усами, после чего потянулся к гранатам:

— Ручными бомбами… Бей!!!

Схватившись за ручку первой РГ-14 (отличающуюся от предшественницы меньшей массой, «бутылкообразной» формой и большей дальностью полета), я поспешно сдвинул кольцо с рычага, а большим пальцем левой — предохранительную чеку на корпусе гранаты. После чего, заведя за спину правую руку с эргэшкой, я резко метнул ее во врага!

Впрочем, первый бросок вышел не самым удачным, и ручная бомба пролетела метров тридцать пять из положенных сорока. Но после подрыва часть ее осколков все же стеганули по австрийцам первой шеренги, не посмевшим остановиться и залечь — срезав трех человек в пятнадцати с лишним шагах от места подрыва…

А в воздух, между тем, уже взлетела вторая моя эргэшка модели четырнадцатого года — а также ручные бомбы всей полуроты, более-менее обученной мной гранатометанию.

Частые хлопки ручных бомб и кратно увеличившиеся потери в первых шеренгах врага все же заставили немцев и мадьяр залечь напротив траншей моей полуроты. Однако, несмотря на короткую заминку, атакующий враг принялся стремительно обходить нашу позицию с флангов, не считаясь с потерями от слишком редкого и неорганизованного огня уцелевших русских солдат… Но тут неожиданно подал голос один из станковых «максимов» пулеметной команды, «заговоривший» слева от нас! Частые, густые прицельные очереди ударили по австрийцам, прижимая их к земле — и я, приободренный неожиданной поддержкой, закричал:

— Мальцев, своим отделением держи фронт атаки ручными бомбами! Остальные — за мной!

Иван Мальцев, дюжий, крепкий унтер, легкораненый в левую руку осколком, наскоро перевязанный и оставшийся на позициях, твердо кивнул в ответ:

— Сделаем, вашбродь!

Мне повезло с ним — как и с тем, что мой самый деятельный помощник уцелел во время артналета. Уже перед